«Овсянки» об особой жизненной философии, которая помогает людям не захлебнуться в собственном горе. Может быть, поэтому негламурная лента оказалась столь близка зрителям? Маленький городок, такой типичный для России, что его можно сравнить с Петрозаводском или Кондопогой. И больших рек в России не счесть.
Фильм вышел на экран в 2010 году. Он снят по одноименной повести Дениса Осокина, опубликовавшего ее под псевдонимом Аист Сергеев двумя годами ранее в журнале «Октябрь». Премьера фильма режиссера Алексея Федорченко состоялась на Венецианского кинофестивале, где он был показан в основном конкурсе и удостоился нескольких призов, среди них приза Экуменического жюри. Одобрительно отозвался об «Овсянках» Квентин Тарантино. Лента вышла в международный прокат.
Фильм начинается со слов: «Народ странноват тут — да. Лица невыразительные, как сырые оладьи. Волосы и глаза непонятного цвета. Глубокие тихие души…». Лента поражает откровенностью, что одним кажется неоспоримым достоинством, других шокурует. Минкульт сценарий «Овсянок» посчитал порнографическим, потому госфинансирования фильм не получил.
Когда смотришь этот фильм, он покоряет сразу — своей безыскусной интонацией, напевностью, блистательной операторской работой. Грустная лента о смерти, любви и вере. «Овсянки» — хороший повод покопаться в себе, посмотреть на жизнь других и понять что-то важное для себя.
Алексей Зензинов, драматург, сценарист, Москва: «Фильм — путешествие из мира цивилизации»
{hsimage|Кадр из фильма||||} — Холодная красота русского севера. Мёртвый народ меря (хотя многие местные жители продолжают считать себя потомками мерей, растворившихся среди славян), утративший язык и сохранивший только два обряда — свадебный и погребальный. Двое мужчин везут в последний путь умершую женщину. Крыло маленькой птички овсянки — крыло смерти.
Кажется, после Сокурова никто в нашем кино так не показывал телесность — женскую плоть, и манящую, тёплую и безжизненную, остывшую. Никто так не исследовал все этапы проводов покойного, когда правильно исполненный ритуал становится залогом загробного существования. Огонь и вода встречаются с мёртвым телом, производят свою работу, не согревая и не остужая, а превращая в прах и растворяя в текучей стихии. «Овсянки» — фильм-путешествие из мира цивилизации (оба героя работают на бумкомбинате, дикое сочетание промышленного жаргона и разговорного языка) в мир языческий, где жизнь и смерть замкнуты в одном круге, где природа вбирает в себя всё, успокаивая, обезличивая, освобождая.
Мёртвое тело надо похоронить по обряду мёртвого народа — двойная смерть, когда живые мертвецы прощаются с мертвецом окоченевшим. И потому так холодно от кадров, выстроенных с совершенством и красотой. Смерть к лицу этой земле и её людям — утверждают авторы фильма.
Валерия Герасимова, домохозяйка: «Герои вполне коммерчески успешны»
— Считаю, что Денис Осокин и Алексей Федорченко сделали фильм с желанием понравиться западному зрителю, что у них успешно и получилось. Своеобразные «русские индейцы» с их обрядами, исполненными эротики и лиризма, вполне коммерчески успешны.
Сейчас у тандема Денис Осокин-Алексей Федорченко в работе второй полнометражный фильм «Небесные жены луговых мари». Он состоит из новелл на основе настоящих сказаний и обычаев народа мари (марийцев). А народ меря, что в «Овсянках», был, но растворился в великорусской нации в XV веке.
Катя Лобастова, госслужащая, Петрозаводск: «Герой живет в глубинке, так похожей на нашу»
— «Овсянки» — фильм для меня неожиданный. Киноязык его очень похож на документальный. Кажется, что и сюжета нет. Герой живет в глубинке, так похожей на нашу. Показалось поначалу, что фильм снят в Карелии. Но это только на первый взгляд…
Действие развивается неторопливо, голос героя за кадром звучит буднично, и ничто не предвещает внезапного перехода из бытового обыденного плана в план сакральный… Почти священнодействие.
Двое, в общем чужих друг другу мужчин, объединяются для совершения похоронного обряда покойницы — молодой и любимой жены одного из них. И зритель оказывается свидетелем всех тонкостей и интимных подробностей очень экзотического убора покойной, а попутно и жизни супружеской пары.
Повествование ведется очень неспешно, даже тягуче, но не дает оторваться, затягивает… Языческие действа, сопровождаемые воспоминаниями героев, описаниями их обычаев и верований, так не укладываются в простецкий наш российский быт, до тошноты знакомый и убогий.
Максим Мордвинцев, учитель, аспирант, Петрозаводск: «Фильм для вас, если вы любите фестивальное кино»
{hsimage|Кадр из фильма ||||} — Смысл фильма «Овсянки» в том, что души двух персонажей, не сильно связанных между собой, освободились в результате понимания какой-то важной истины.
Поэтому финал, который в общем случае должен был восприниматься трагически, — смерть двух персонажей в результате автокатастрофы, воспринимается двояко. Трагически — по указанной выше причине, и радостно — потому что герои закончили свой путь в воде.
Мне фильм показался посредственным, потому как является образцом среднестатистического фестивального кино. Во-первых, в фильме присутствует претензия на трагедию, что особенно ярко проявляется в последней сцене. В этой же сцене недвусмысленно режиссер сопоставляет двух главных персонажей и двух овсянок. Такой нарочитый драматизм встречается в фильме не раз. Отсюда возникает ощущение, что история не развивается сама по себе, а ее искусственно двигает режиссер. В результате получается форма трагедии без адекватного форме содержания.
Во-вторых, в фильме присутствует этническая составляющая, а это всегда способствует отбору на какой-либо фестиваль. В постановке фильма сложно найти что-либо из того, что не содержалось бы во множестве других фестивальных лент.
Есть у этой работы и сильная сторона — красочная операторская работа Михаила Кричмана (оператора фильма «Елена»). Камера под его управлением делает живописным даже самый обывательский фон. «Овсянки» — фильм для вас, если вы любите фестивальное кино.
Виктор Давидюк, фотограф, Петрозаводск: «Ни о ком конкретно, но обо всех сразу»
— Можно было бы сказать, что режиссер показывает, как маленький народец в глубинке пытается сохранить свои традиции, сберечь самость, не раствориться во все более сжимающимся мире. Можно было бы. Да вот только все эти традиции, как и сам народец, — плод воображения автора фильма.
И хотя обряды, традиции и верования выдуманы, в них безоговорочно веришь. И сочувствуешь тем людям, культура которых потихоньку уходит в прошлое. Придумав свой народ, автор тем самым рассказывает нам ни о ком конкретно, но обо всех сразу. И проблема отдельно взятого городка разрастается до масштабов планеты.
