Рождественская история
Кран, плюнув, иссяк. Случилось это около полудня. Потом баба Нина битых три часа названивала в жилуправление, чтоб прислали сантехника. Заявки в ЖЭУ принимала полуглухая старуха, обижаться на которую было как-то совестно: баба Нина понимала, что товарка ее сидит в жилконторе не ради интереса, а потому, что пенсии хватает разве на две недели, и то ежели не шиковать… «Свердлова тридцать-А, – баба Нина шамкала как могла». «Тридцать два? После обеда пришлем человека», – в трубке противно заныли гудки отбоя. Жилуправление через дорогу, служащие знать должны, что улица Свердлова кончается тупичком, а во дворике тупичка домишко номер тридцать-А, последний то есть…
В сантехнике баба Нина разбиралась слабо, почтальоном она отработала всю жизнь, и свою-то службу знала… Да что говорить: нынче народ работает за долгий рубль, не за копейку, как она когда-то. За радость одну работала, считай, баба Нина. Письмецо кому вручишь – вот и радость, особенно ежели из армии от сыночка, эх… У соседей вода была, ведро позволили набрать бабе Нине, да ей и тряпочки кой-какие простирнуть бы…
Поохав и надев зубы, баба Нина решила-таки в жилуправление сходить, рыбки заодно для Барсика прикупить, живая тоже душа, все веселей Рождество-то вдвоем встречать. Вот ведь незадача: под самый праздник без воды оставили, а день прогорел почти, сумерки его съели, ну дай-то бог открыто… Охая и причитая, баба Нина добрела до жилконторы, панцирная дверь которой держала оборону, гулко отвечая на стук. Баба Нина подергала за ручку – дверь даже не спружинила: день-то перед праздником сокращенный! Баба Нина беспомощно потопталась на крыльце: «Андель-андель, оставили бабушку без воды…»
Без во-ды, без во-ды – просигнала в переулке машина, и случайный прохожий, на ходу говоривший по мобильному телефону, как будто тоже произнес в трубку: «Без воды, я говорю, без воды…» Баба Нина даже загляделась ему вслед: а вдруг это человек знает что-то такое, что так и не смогла уяснить для себя баба Нина. Что? Да по большому счету как жить, ежели ты в текущем моменте ровным счетом ничего не смыслишь. Главное, и пожаловаться некуда. Раньше хоть в партком жаловались. Вон, когда супруг бабы Нинин покойный вознамерился к бухгалтерше уйти, – провели воспитательную работу. Помогло: вернулся в семью любезный Федор Михалыч, и Мишка потом у них родился еще…
Купив Барсику рыбы, баба Нина задержалась возле старой колонки, которой не пользовались уже лет десять, попробовала поднажать на рукоять… Почему-то ей так подумалось, что завтра лучше уж к колонке с ведром прогуляться, чем опять к соседям проситься. Не любила она ничего у чужих просить. Рукоять колонки шла туго – видно, успела заржаветь, да и грянувший на днях мороз прихватил. Тогда Баба Нина, подналегла на рукоять всем весом, который в ней оставался, аж крякнула от натуги – и вот, издав утробный клокочущий звук, колонка выбросила грязно-рыжую струю даже с какой-то злостью: на, подавись…
Бабу Нину, которая и без того шатко держалась на ногах, отбросило назад будто ружейной отдачей. Рухнув плашмя на спину, она больно ударилась затылком о мерзлую землю. Некоторое время лежала, уставившись в небо, усеянное колючками звезд и, постепенно приходя в себя, соображала, что вот же оно – царствие небесное, недоброе и холодное, и вспомнилось ей, как в детстве матушка ее частенько взывала в нехороший момент: «О всесвятый Николае, угодниче преизрядный Господень, теплый наш заступниче, помози ми, грешному и унылому, в настоящем сем житии…» Смеялась Нинка тогда над мамкиными словами, а теперь сама лежит, грешная и унылая, и рядом вода ледяная бьет струей, угрожая затопить все вокруг – кусты и скамейки, людей, которые в этаких потемках споткнутся и упадут невзначай. Ей самой-то помирать, может, уже и пора, но тогда Барсик ее на помойке окажется… Андель-андель! Спохватившись, баба Нина кое-как поднялась, отряхнулась, нащупала пакетик с корюшкой и заковыляла скорей домой, по пути смекая: интересно, есть в царствии небесном свежая корюшка? Наверное, есть. Иначе какая ж там благодать, если коты голодные?..
В подъезде свет резанул неожиданно ярко, не так празднично светила обычно лампочка на втором этаже. А возле дверей какой-то дядька топтался. С бородой и с чемоданчиком, в рабочем комбинезоне, выговаривал еще бабе Нине, что, мол, сами заявку сделали и где вас носит, скажите на милость. Ворчал долго, но вроде понарошку, не зло. Баба Нина на радостях даже бутылочку достала, припасенную на всякий случай, пока сантехник под раковиной с трубами возился да вентили проверял. От бутылочки, кстати, наотрез отказался, сославшись на занятость: заявок много, а он такой один, да и вообще капли в рот не берет уже давно. Но ватрушек откушал – с творогом и с клюквой и чаю отпил. Сказал еще, что народ нынче не отличается щедростью. Прежде-то, в досюльные времена, за малейшую любезность спасибо сказать не забывали, а нынче всякий хлыщ возгордился, пупом земли себя мнит и помимо «бытовых услуг» других понятий не разумеет.
«Ага, – возрадовалась собеседнику баба Нина. – Ежели кому услуги нужны, пускай идет в парикмахерскую за углом, там ему эти услуги окажут по полной программе. А вот когда сантехник на дом приходит – это великое счастье и благодать несусветная… Тебя как зовут-то, любезный?» Назвался мастер Николаем Иванычем. Сообщил еще, что сам нездешний, но вот прижился на местной почве, потому как народ у нас прозябает в темноте и лишениях, следовательно, дела ему хватает. И еще так чудно о жизни рассказывал, что баба Нина только дивилась и все кота за ушами чесала.
Поломка водопроводной системы оказалась пустяковой вовсе. За сорок минут Николай Иваныч с ней справился, хляби разверзлись, и полилась из крана вода чистоты необыкновенной, как слеза прозрачная, да еще вкусная такая, что не оторвешься. Ну, пока баба Нина охала и причитала, пока тряпочкой подтирала брызги, Николая Иваныча и след простыл. А успела ли баба Нина ему спасибо сказать, она сама и не помнила толком. Спохватилась уже после праздника: вдруг обидела невзначай хорошего человека? Испекла пирожков, огурчиков соленых присовокупила к гостинцу и в жилконтору отправилась выразить письменную благодарность сантехнику Николаю Иванычу. Может, премию ему за это выпишут, а нет – так доброе слово и кошке приятно…
На сей раз пришлось в коридоре посидеть, подождать, пока начальство принять соизволит. Полтора часа сидела смиренно, а там подумала баба Нина, что вдруг она к неправильному начальнику сидит? Может, он вовсе не по премиям начальник, а наоборот? Решила справиться в бухгалтерии, к кому конкретно обратиться по поводу благодарности Николаю Ивановичу. А там дамочки глазки накрашенные на нее вылупили: «Ко-му?» – «Да сантехнику же. Он аккурат перед праздником по заявке на Сверлова приходил. Дом 30-А. Квартира 11». А те глазенками хлопают, делают вид, будто не понимают: «Вы, бабушка, верно, перепутали. Нет у нас никакого Николая Ивановича». А толстая бухгалтерша у окна еще визгливо добавила: «Гражданка, не мешайте работать! Закройте дверь!»
Вот и побрела баба Нина домой восвояси и только пожимала плечами.
