Литература

Киндасовская небылица. Вспоминая Василия Фирсова

Василий Фирсов. Фото Дмитрия Москина
Василий Фирсов. Фото Дмитрия Москина

Выход брошюры со сценарием театрального представления по произведениям сказочника Василия Фирсова «Деревня дураков» поэт Петр Калинихин, его составитель, приурочил к 70-летию со дня рождения Фирсова (1951 — 2010). Прошло также десять лет со дня его смерти. Это дало мне повод вспомнить замечательного человека и талантливого писателя.


Лучше, чем поэт и философ Юрий Линник вряд ли кто сказал о Фирсове:

«Василий Николаевич Фирсов – яркое и загадочное явление в культуре Русского Севера. Его устами неожиданно заговорило досюльное – клюевское, былинное – Обонежье. Рядом с нами жил последний носитель великой скоморошеской традиции. Мы не заметили и не оценили всего масштаба этого феномена».

 

Это из книги Линника «In memoriam Василия Фирсова». Петрозаводск. Полимусейон. 2016. Единственной книги Юрия Владимировича о литераторах-земляках. Он его ценил как писателя и уважал как человека.

Сценарий, кстати, о киндасовцах. В наследии Фирсова более ста сказок на эту тему – кладезь для исполнителей-чтецов и театральных самодеятельных коллективов. Целью личной инициативы Калинихина издать брошюру именно это и было. Он разослал ее бесплатно заинтересованным лицам и организациям. С нею также можно познакомиться в электронном виде. P.Kalinihin@yandex.ru.

Время, конечно, динамичное, смутно-ковидное, но это не дает нам права забывать о людях, которые своим творчеством напоминают о вечных ценностях, представляют Карелию с лучшей стороны. Это, кстати, и о Линнике.

На посошок шедевр Василия Фирсова «Киндасовская небылица».

Жила-была в Киндасове корова, на рога здорова. Снесла корова яйцо, из яйца вылупилась овца: захрюкала-запела, на забор села, стала лягаться, рогом ковыряться. Забор упал, встал да побежал. Бежит забор а за ним изба поспешает, за избой хозяин гонится, веревку кидает. Кинул раз – трубу зацепил, — труба упала, а изба дальше побежала. Кинул другой, — зацепил за конек, резной горбунек. Крыша упала, а изба дальше побежала. Кинул в третий раз, — зацепил за угол, изба и развалилась, — в дрова превратилась. Стал мужик забор догонять: догоняет, по колышку обрывает. Оторвет да бросит, — остановиться просит. Бегали, бегали, — домой прибежали. Встал забор на место, — а избы-то нет. Мужику бы горевать, а он смеется: «Ничего,- смеется, — был бы забор, а изба-то будет». Пошел мужик в баню жить, а баня-то моется, веником парится, дверь не открывается, — мужика не пускает. Свернул мужик закрутку, пошел в собачью будку, — собаку выгнал, сам стал жить. Живет, лает, — забор охраняет. Кто бросит кость – тот желанный гость, — гляди через забор, что увидишь – все твое. Поглядит гость да ни с чем и уходит, а мужик свою песню заводит: лает, воет, землю «копытом» роет. Рыл, рыл, — горшок с золотом вырыл: избу поставил, в избу собаку пустил, сам в будке остался. Живут себе, — мужик в будке курит самокрутку, а собака из избы воет, — хозяина охраняет, никого не пускает, — всем хорошо, никто не пеняет, кто кого охраняет, главное, что крыша есть, забор на месте, вот еще коту мужик построит избу, тогда и заживут они припеваючи, горя не знаючи…