«Каков город, таковы и горожане». Именно так говорили в эпоху Просвещения, пишет писатель, архитектор и педагог Галина Зеленская. Поэтому очень важно, в каком городе, на какой улице и в каком доме живет человек. Об этом наша беседа с главным архитектором Петрозаводска.
— Евгений Борисович, от многих – и от петрозаводчан, и от гостей города, которые приезжают в Петрозаводск по служебным делам, — не раз слышала, что наш город выглядит сегодня довольно заурядным провинциальным областным центром. Ничто в нем не говорит о том, что Петрозаводск – столица не просто республики, но Карелии. Края, который имеет заслуженную репутацию уникального региона, одного из красивейших в России. Вряд ли изменит ситуацию и возведение памятника «Калевале», если будет все-таки снесен так называемый Биг Бен.
— Не очень соглашусь в том плане, что Петрозаводск заурядный город. Провинциальный — скорее всего да. Не соглашусь же только потому, что у нас уникальная ситуации — город находится на побережье. Не каждый провинциальный город может похвастаться наличием водного пространства. Во-вторых, я немножко не понимаю, что вы вкладываете в понятие столица. Если наш город соизмерять, скажем, со столицей Урала – Екатеринбургом, или Татарстана – Казанью, то, думаю, нам пока не добиться такого уровня, чтобы мы выглядели как столица. Почему? Многие условия определяют статус столичного города. Это наличие развитого производства, что дает рабочие места, налоги, на которые город развивается, позволяет поддерживать высокий уровень благоустройства. У нас этого нет — Карелия дотационная республика. Если бы у нас была бы развитая экономика, то появились бы и все признаки, которые характерны для столицы: большое число крупных учебных и культурных заведений, театров, больших лечебных учреждений, храмов, крупные объекты современной архитектуры и так далее. Но даже для того, чтобы была хорошая архитектура, необходимы такие же хорошие денежные вливания.
Хотя не всё так плохо. Многие приезжающие в Петрозаводск очень хорошо отзываются о нашем городе. Я считаю, что у нас прекрасная набережная. Если нам удастся убрать производства с береговых территорий, которые занимают там порядка 60 процентов, и реализовать программу «Города у воды» — построить на набережной всё, что запланировано, думаю, город получит достойное лицо со стороны озера и это будет замечательно. Если приведем в порядок в первую очередь дороги, если в городе будет чистота, думаю, что и уровень городской среды вырастет. У нас есть памятники, в том числе архитектуры и истории, которые можно увидеть в столичных городах. В этом плане Петрозаводск представляет интерес для туризма. Будут ли появляться новая городская скульптура, арт-объекты, опять же зависит от экономических условий. Вот некоторые элементы городской среды, развитие которых повлияет на улучшения статуса нашего города как столицы республики.
— Мне доводилось бывать во многих городах, больших и малых, уровень застройки и благоустройства в которых выше, чем в Петрозаводске. Значит, средства при всех экономических проблемах можно найти.
— Ну, где находят деньги там, не могу представить, а строить предположения не хочу. Но положительные тенденции в развитии архитектуры нашего города, которые появились за последние годы, я вижу. На днях возил по городу московских представителей и проектировщиков, ранее приезжали питерские и краснодарские проектировщики, показывал им последние наши новостройки на набережной Варкауса, районы на новой Древлянке. Гости с большим интересом всё это смотрели, фотографировали и удивлялись, как нам удается в нынешнее время вести массовое строительство с достаточно интересными архитектурными приемами. В некоторой степени здесь ответ на вопрос, каково положение архитектуры в Петрозаводске. Если люди из центра удивляются каким-то нашим решениям и воплощениям, то по всей видимости положительное движение в плане застройки в Петрозаводске все же есть.
То, что город надо чистить, приводить в порядок, добавлять элементы благоустройства, это однозначно. Как и то, что просто необходимо бороться с рекламой, которой в городе уже угрожающее засилье. Особенно на проспекте Ленина и центральных магистралях.
— Создается впечатление, что фирмы, выкупая в жилых домах площади и открывая там офисы или торговые заведения, сразу красят свою часть фасада в любимый цвет шефа, не заморачиваясь тем, что нарушают внешний вид и дома, и в целом улицы. А если в доме четыре-пять таких заведений, то просто кричи караул!
— Отношение к этому у меня крайне негативное. И в тех проектах, согласованием которых довелось заниматься уже мне, такого я стараюсь не допустить. Рассматриваем вариант облицовки входов различными материалами. Введение нового фрагмента, материала на стене здания я считаю нормальным, это приемлемая замена «украшательства» домов разноцветными заплатами.
Но проблема фрагментарных решений по жилым домам, особенно в центре, действительно существует, и я пока не представляю, как ее можно решить оптимально. Недавно проезжал мимо нашего центрального рынка и чуть не ахнул. Кто-то закрасил чёрной краской большой фрагмент фасада. На каком основании? Кто разрешил? Вот с этим надо разбираться. Это один из последних вопиющих примеров, которые я увидел.
В идеале нужна общая концепция, скажем, по всем первым этажам. Но сразу возникает вопрос, как объединить разрозненных собственников? Если учесть, что собственность перепродается от первого хозяина второму, третьему и так далее. Это сложная ситуация.
— Я понимаю что любой инвестор, вкладывая средства в покупку недвижимости, которую использует в своем бизнесе, стремится не только окупить сделанные затраты, но и получить прибыль. Иначе это уже не инвестор, а меценат, благодетель, спонсор. Но ведь на то и существует городская власть, которая должна защищать интересы города и горожан?
— Я с вами согласен. Однако, сталкиваясь с теми или иными законами Российской Федерации, направленными на поддержку малого и среднего бизнеса, мы, к сожалению, идем в некоторых случаях на компромиссы.
И все же с наружной рекламой, которая уродует город, бороться уже начали. Кое-какие растяжки сняли. Сейчас идет разговор о том, что постепенно будем уходить от рекламных громоздких конструкций, которые у нас любят ставить.
Но поймите, то, что было годами накоплено, в одночасье не решить. Хотя будем к этому стремиться. Законодательная база постоянно меняется, возможно, появятся рычаги, которые позволят быстрее воздействовать на предпринимателей и привести постепенно город в порядок.
— Как используются в городском строительстве местные карельские, материалы? Одно время была популярна фраза, что наша республика стоит на деревянных ногах. И если в Европе сегодня пытаются использовать экологичные материалы, в первую очередь дерево, нам, как говорится, сам бог велел. Нашла информацию, что в Каринтии, регионе Австрии, даже приняли закон, согласно которому 20 процентов новой застройки должны возводиться из дерева. У нас в Петрозаводске не только нет нового деревянного строительства, но дерево не используется даже в отделке зданий, как это, скажем, делается в Финляндии, в том же Йоэнсуу. Более того, общественность города буквально «из-под топора» спасает историческую деревянную застройку в центре города…
— Я не знаю у нас архитекторов, которые работают с деревом, за исключением тех, кто работает с частным застройщиком и строит обычные деревянные дома — из бруса, бревна и т.д. Современные здания из дерева или с применением дерева, которые мы видим в Финляндии, в той же Дании, именно современные. У нас такого действительно нет, потому что дерево, которое применяется при строительстве, должно быть с определенной пропиткой и выдержанной технологией. А это всё стоит денег, это дорого. И опять же у нас не та республика и не те деньги у большинства предпринимателей, чтобы закладывать в новые проекты обработанную древесину. Это мое мнение, может быть, оно ошибочно, но я вижу проблему так. А пока мы должны стараться делать качественную архитектуру из тех материалов, которые используются во всей стране. Хотя бы достичь уровня лучших образцов.
— Вы имеете в виду железобетон?
— Да, это железобетон, металл. Я вижу порой в сетях нападки на архитекторов: вот опять стеклянные коробки, железобетон… Читая это, удивляюсь: неужели люди думают, что в XXI веке можно строить из чего-то другого? Во всем мире основные материалы — железобетон, металлоконструкции, а снаружи идут отделочные материалы. Мы очень долго шли к применению металлокассет на фасадах зданий, потому что это было дорого. Сейчас цена на них упала, и у нас стали строить здания с облицовкой металлокассетами. Более того, появились здания, облицованные дорогими японскими панелями ничиха. Они пока единичные, но этот материал уже вошел в республику.
Но ведь основная масса заказчиков хочет одного: чтобы все было как можно дешевле. А дешевле — это сайдинг, который используется в массовом строительстве, в том числе и на частных домах. Это панели сэндвич, которые по большему счету можно использовать только на промышленных, но никак не на общественных зданиях, хотя у нас были согласованные здания, построенные в городе из таких панелей. Я, допустим, сейчас веду политику, суть которой в том, что городе не должны появляться здания из сэндвич-панелей как отделочного материала. То есть наружная отделка должна быть из штучных материалов другого качества и уровня. И еще: железобетон, металл отвечают противопожарным требованиям, возведенные из них здания имеют определенную огнестойкость, необходимую конструкции. Потому-то у нас строят в последнее время и будут строить впредь, и ничего не изменится в ближайшем будущем, используя бетон, металл, стекло, новые, дай бог, дорогие отделочные материалы.
— Много нареканий у горожан вызывает точечная застройка в старых кварталах высотными зданиями, и тем более в зеленых зонах, как это случилось с Левашовским бульваром. Недавно прошла информация, что в Ленинградской области, например, законодательно ограничили высотность зданий, возводимых в городах области. У нас разрешается строить то, что хочет инвестор?
— Дело в том, что у нас есть генплан, правила землепользования, которые были разработаны институтом урбанистики. Согласно этим документам город поделен по определенным градостроительным нормам на те или иные зоны — рекреационные, многоэтажных жилых построек, которые, по их правилам, почему-то от 9 до 25 этажей (лично мне непонятна эта градация, почему именно до 25 этажей, а не до 30-ти или 22-х?), зоны среднеэтажной застройки — это здания в основном до 5 и 4 этажей, есть малоэтажное жилье – одно-, двух-, трехэтажное. Почему так поделили я, к сожалению, сказать не могу. Более того, занимаясь многие годы реальным проектированием в Петрозаводске, вижу порой неправильно принятые решения — по этим зонам. Но это мое личное мнение. А для того чтобы все изменить, нужна не только очень большая работа, но опять деньги, хотя бы на то, чтобы сделать заказ на новый градостроительный проект.
Хотя даже в этих условиях мы многое делаем. На той же Древлянке-8, где реализуется проект «Чистый город», есть ограничения средней этажности до 5 этажей, и все здания соответствуют этим ограничениям. То есть нет каких-то градостроительных акцентов, как раньше отцы и деды проектировали города, на каких-то важных узлах, в кварталах ставили какие-то доминанты или повышения в застройке. А мы не имеем возможности это сделать, потому что нам придуманные кем-то ограничения диктуют. Это ерунда полная. Это механическое выполнение зонирования, которое непонятно почему было таким образом придумано. И сегодня архитекторы и проектировщики связаны по рукам и ногам из-за этих схем. Нам удалось, правда, решить вопросы по набережной Варкауса до принятия всех этих законов, и там появились здания разной этажности — и 4, и 5, и 9 этажей, и акценты есть. А сейчас по нашим законам, если мы ставим квартал, то оказываемся заложниками этой одной высоты .
— В этом, на мой взгляд, нет ничего плохого Во время семинаров «Города у воды» представители Йоэнсуу показали новые кварталы, которые возведены в рамках этой программы. Там и одноэтажное, и малоэтажное строительство — всё разбито зелеными зонами, украшено малыми архитектурными формами. Это комфортно для жителей, оживляет город.
— Я согласен. Однако есть определенные моменты – мы ведь не знаем, чем там регулировалось это строительство. Но существуют определенные градостроительные правила, которым нас учили в институте, а именно: должны быть видовые точки; если есть перспектива улицы, то должен быть либо природный объект какой-то интересный — либо лес, либо озеро, как в Петрозаводске, когда улицы исторической сетки идут перпендикулярно озерной, береговой полосе. А когда мы создаем новое, нельзя всё под одну гребенку делать. Нужны какие-то акценты на замыкание улиц, углы, перекрестки необходимо фиксировать — в этом интерес застройки, а иначе мы имеем сплошную зону пятиэтажек. Если взять то, что строится на Древлянке, то архитекторы выжали из панельных домов, которые проектирует КСМ, всё, что сумели и смогли, и неплохие получились дома на фоне нашей 75-й серии. Но при том, что они сами по себе неплохие, застройка в целом однотипная и монотонная, там нет всплесков. А нет их, потому что у нас «правила». И я думаю, что эту ситуацию необходимо менять, внося поправки в генплан и правила застройки.
— Наш город очень темный в зимнее время, летом спасают белые ночи. Однако в ряде городов — я видела это в Минске, читала о Финляндии — создается подсветка зданий. И красиво, и практично – решается проблема освещения дворовых территорий и улиц.
— Согласен с вами. Но опять деньги, это немалые затраты. Решение за собственниками жилья. Потому что если собственность не муниципальная, то следить за своим имуществом должен только собственник. А ему, собственнику, это надо? Когда у него масса проблем с ЖКХ — текут стояки, крыши дырявые, часто нет горячей воды. О какой подсветке зданий можно говорить?
— Но у людей возникает желание что-то изменить, если они убедятся, что можно жить по-иному. Начнут сравнивать. А так… Нет денег, значит, живите в хрущобах, довольствуйтесь тем малым, что у вас есть и будьте благодарны…
— Не согласен. Люди прежде всего должны захотеть жить в чистой среде. Сами захотеть жить. У людей есть территория, которая закреплена за их домом: выходите, убирайте ее, убирайте грязь и мусор, не гадьте в подъездах, не рисуйте на стенах зданий. У нас культура общежития изменилась в худшую сторону. Самое важное условие для решения многих городских проблем, на мой взгляд, это желание и стремление людей беречь свой город и ту среду, в которой они живут.
— Если мы заговорили об ответственности, то вот какой вопрос. Останки старой детской поликлиники в центре города вызывают неприятие у всех. Хотя кто-то выступает за восстановление деревянного здания в прежнем облике, кто-то считает, что можно возвести там и новое здание, которое бы украсило город, вписалось в его облик. Но и те, и другие сходятся в одном: виновный должен ответить за варварство – ведь уничтожен памятник архитектуры. Необходимо создать прецедент, чтобы другим было неповадно. Это не кровожадность, это справедливость. И урок. В свое время мы с вами беседовали по поводу будущего квартала исторической застройки, вы говорили о том, что там будет сведена к минимуму, а в будущем и выведена жилая застройка. И вот весной узнаем, что в этом квартале появился новый дом. Жилой…
— Мы уже много лет видим в центре города, на главной его улице, эти руины – здания поликлиники. За них стыдно просто. Судя по прессе, фирма, которой отдали это здание для реконструкции, является его собственником. Администрация города почти не имеет на сегодняшний день там площадей. По всей видимости сегодня нет и административных, и экономических рычагов, раз город не может отобрать этот памятник у собственника, для того чтобы восстанавливать. Если это здание имеет статус памятника, то должна быть программа финансирования его восстановления, выделены деньги из республиканского, федерального, городского бюджетов. Если не отбирают, значит, есть какие-то причины. С ними надо разбираться предметно.
Я помню, подобная история была со зданием филармонии — Домом крестьянина. Опять же защитники бились за то чтобы восстановить здание, оно было действительно интересным и заслуживало этого. Но пока шла борьба, здание сожгли. Видимо, кто-то решил: если не ему, то пусть никому не достается. И что мы получили? Обгоревшие останки. Да, фундамент сохранили в надежде, что когда-нибудь появятся средства и здание восстановят. Но время шло, денег не было. Фундамент зарастал бурьяном, если вы помните, это была куча грунта, все заросло травой. Пришлось уже не здание, а участок продать. Сейчас там появился визовый центр, выполненный с хорошим качеством, достойной архитектурой и, я считаю, почти на европейском уровне. Мне как главному архитектору и просто архитектору абсолютно не стыдно за город, за ту его часть, где стоит это здание.
— Безнадёга, простите…
— Да, действительно в такие моменты охватывает чувство безнадежности. Возможно, так будет, пока не поменяются законы, не поменяется отношение и к городу, и к тому, что имеем.
Что касается новой застройки в старом квартале… Я в свое время занимался этим проектом, но тогда он шел как Дом природы и как административное здание. То, что там продают квартиры, для меня нонсенс. Не знаю, чем эта история закончится. Но знаю, что в городе был прецедент, когда строили вроде административное здание, а потом пошел слух, что там будет жилье. Тогда один из мэров Петрозаводска, возглавлявший администрацию города в те годы, сказал: никакого жилья здесь не будет, потому что строили и отводили землю под административное здание. И вопрос был решен. Узнав об этом решении, никто не стал вкладывать деньги в покупку жилья в этом доме и достраивать его как жилое. Как будет развиваться ситуация с застройкой в Старом квартале, пока не готов ответить.
Но дело еще в другом: если административное здание, которое проектировалось как Дом природы, фактически музей, станет действительно жилым домом, город потеряет участок с туристическим объектом, куда могли бы возить туристов. Потому что, когда в рамках концепции «Города у воды» мы разрабатывали этот квартал, одной из задач ставили максимальный вывод жилья из этой зоны. Все объекты должны были стать привлекательными для туристов.
— Сейчас каждый уважающий себя город стремится обзавестись брендом. Ваше отношение к этому? Нужен ли Петрозаводску бренд и что могло бы стать им?
— Скажу честно, я не понимаю слова «брендинг»…
— Скажем, на семинарах по брендингу приводят нередко пример итальянской Вероны. Город обладает памятниками архитектуры, которые датируется XII веком и позднее, в нем два десятка музеев. Тем не менее туристов он привлекает в первую очередь тем, что это город Шекспира. Десятки тысяч людей мечтают постоять под балконом Джульетты, пройти мимо дворца, в котором жил Ромео. И неважно, жили ли они там на самом деле.
— Три четверти западных городов привлекает туристов историей и архитектурой. Архитектурой прежних веков прежде всего. Правда, уже появились города, привлекающие туристов современной архитектурой. Но их не так много.
Наш Петрозаводске вряд ли привлечет архитектурными памятниками, большинство которых построены еще в сталинские времена и есть во многих городах. Ну а современной – тем более: в большинстве городов одно и то же, по большому счету это типовые дома. Конечно, архитекторы вкладывали в проекты свои решения, но решены они примерно одними средствами. Не поедут к нам специально, чтобы посмотреть на сталинскую архитектуру Петрозаводска.
Но есть маленькие города, которые, создав один уникальный объект, привлекают к себе тысячи туристов и просто гостей города. Я видел репортаж по телевидению об одном из таких городов в Германии. Там поставили цель создать в городе уникальный объект, сделали это, и народ потянулся туда не только со всей Германии, но и из-за границы. Вокруг этого объекта выросла инфраструктура: гостиницы, магазины, кафе… А первопричиной бума стал всего навсего один архитектурный объект.
— Я знаю такой город и в России: в Мышкине создали даже не архитектурный объект, а в старой избе открыли музей мыши. И там тоже появились новые музеи, гостиницы, рестораны — и туристы, которые раньше равнодушно проплывали по Волге мимо крошечного городка. Но все-таки, что могло бы дать толчок в этом плане Петрозаводску?
— Вы знаете, в последнее время у меня появилась идея, в реализации которой могли бы принять участие и архитекторы. Это создание в Петрозаводске Музея таинственной Карелии, название условное. Считаю, он мог бы стать брендом из брендов. Мы же обладаем настоящим сокровищем: Пегрема, Воттаваара с ее необычными природными явлениями и памятниками мегалитов, петроглифы, сейды, лабиринты Белого моря, случаи с НЛО на территории Карелии и Петрозаводска… Это огромный кладезь, который можно было бы показывать приезжим в виде большой музейной экспозиции, больших фотографий. Если бы это всё в таком музее, да еще и оригинальной архитектуры, разместить, думаю, получилась бы вещь очень сильная. Услышав о ней, люди бы потянулись в Петрозаводск. Потому что такого нет нигде в России, да, пожалуй, и в мире. Побывав в Петрозаводске, познакомившись с музеем, отправились бы потом в путешествие по республике. Потому что в Карелии еще есть Кижи, Валаам, побережье Белого моря…
— На ваш взгляд, какова сегодня роль архитектурного сообщества в городе? Насколько влиятельно оно? Если не ошибаюсь, решения градостроительного совета носят рекомендательный характер, а это значит, что и городская власть, и инвесторы имеют право лишь принять их к сведению, но не к исполнению. Архитекторы все же могут отстоять свое мнение?
— Из того, чему нас учили в вузах, к сожалению, на практике мало что удается воплотить, создать хорошо сбалансированную архитектуру. Почему? Потому что мы проектируем по определенным нормам. Одна из причин кроется в том, что сегодня мы в основном работаем на бизнес. По сути 90 процентов заказов — это заказы бизнеса, у которого свои соображения, и они заключаются в первую очередь в заботе о квадратных метрах, которые необходимо продать. И очень трудно архитектору сделать здание так, как его учили и как он видит его, когда работает над проектом. Всегда находятся какие то подвижки, нежелание заказчика делать то и это. А это значит, что именно архитектору приходится идти на некие компромиссы — работу-то нам дают предприниматели, это наш хлеб. Представителей частного капитала очень редко удается склонить к компромиссу, поэтому идеальные объекты очень сложно создать. А по поводу Градостроительного совета… Да, это совещательный орган, так записано и в Градостроительном кодексе. А его значение — в оказании помощи, поддержки главному архитектору, а главный архитектор — это помощь архитекторам. Я так считаю.
Но самое главное условие заключается в том, чтобы власть находила общий язык с архитектурным сообществом. Потому что если власть заинтересована в грамотном подходе к развитию города и будет на стороне архитекторов, то это очень хорошо для города. Потому что города издревле проектировали либо гениальные инженеры, либо архитекторы и зодчие, и они, города, формировались по определенным законам архитектуры, градостроительства. У нас, к сожалению, профессия архитектора с каждым годом нивелируется всё больше и больше. Хотя сейчас появилась тенденция возвратить архитектору тот статус, которым он обладал раньше. Я слышал, что в Правительство России направлены проекты законов об архитектурной деятельности, об авторском праве, и, по данным Палаты архитекторов, возможно, их рассмотрят в Государственной думе уже в этом году.
— Вы ничего не сказали о поддержке городского сообщества. Кстати, вопрос «Есть ли в городе архитекторы?» стал, по-моему, риторическим…
— Даже если бы нам удалось построить в Петрозаводске объект, который был бы признан коллегами близким к идеалу, среди жителей города всегда были и будут люди, которым он не понравится. Я не коренной петрозаводчанин, но живу и работаю в Петрозаводске вот уже 27 лет. Полюбил наш город и тоже хочу, чтобы он стал лучше, благоустроеннее, интереснее. Тем более что это еще и моя работа.
— С одной стороны, согласна, критика неприятна и раздражает. Но, с другой, это прекрасно, что в Петрозаводске есть люди, и их немало, которым не безразлично, в каком городе живут они и будут жить их дети, которые хотят большего и лучшего. А это стимул для творчества архитекторов.
И, наконец, вопрос личный: когда к вам приезжают друзья, родные, куда вы их ведете в Петрозаводске?
— Уверен, ответ для многих будет предсказуем. На набережную Онежского озера, конечно, как и большинство петрозаводчан.
Фото Владимира Ларионова
