Несостоявшийся переворот стал лакмусовой бумажкой

Включен, как всегда, приемник, из него доносится голос диктора, но я сосредоточен на своем деле и не вслушиваюсь в слова из приемника. Но вдруг сработал профессиональный слух: «В связи с болезнью М.С. Горбачева… не может выполнять свои обязанности…». Схватил приемник, выскочил на балкон, крикнул жене: «Бросай свои грядки, иди сюда, что-то в Москве произошло, похоже на переворот». Прослушали повтор сообщения. В принципе, все стало ясно: Президента отстранили, власть перешла к какому-то ГКЧП. В комитете преобладают силовики и партийные функционеры. Основной рефрен: «Народ должен быть спокоен, ситуация под контролем». А когда она у нас не под контролем? В животе стало холодно, в голове – пусто и настроение кислое, кислое, как при сообщении о смерти близкого человека. Подумалось: «Вот и конец второй оттепели».

Телефона на даче нет, дети и внуки в городе, все побросали в машину и понеслись в Петрозаводск. Дети спокойны, сообщение слышали, но их оно как-то мало взволновало (другое поколение), их больше беспокоили бесконечные телефонные звонки и вопросы о том, где родители – уехали в отпуск куда-нибудь или на даче.

Включили телевизор и, по-моему, не выключали дня три. И начались бесконечные разговоры на тему «Чем это кончится?» и «Кто победит?». Все наши друзья отнеслись к случившемуся плохо, и не просто плохо, а с возмущением. Правда, когда показали это ГКЧП, сидящее за длинным столом, стало несколько легче. Они выглядели жалко, вели себя как-то неуверенно, мельтешили. О дрожащих руках Янаева не говорю, это было настолько очевидно, что служило основным аргументом в пользу бесперспективности всей затеи. Однако тревога сохранялась. Вспоминались почему-то венгерские события 1956 года. Я был тогда еще студентом и хорошо помнил, как студенты большинства ленинградских вузов вышли на демонстрацию с лозунгами «Руки прочь от Венгрии». Все закончилось массовыми отчислениями студентов и увольнениями директоров ведущих институтов. Во время ввода наших войск в Чехословакию в 1968 году студенческое недовольство не выражалось так откровенно, но оно все-таки было. Но эти события происходили не в нашей стране, а смена власти у нас всегда не предсказуема и опасна.

Разговоры разговорами, но постоянно думалось, что надо и какие-то действия предпринимать, каким-то образом выразить свое несогласие с происходящим. Точно не помню, от кого узнал о митинге 20 августа на площади Кирова. Договорились с коллегой, человеком старше меня, участником войны, что идем обязательно. Наши жены, хотя и были солидарны с нами в оценке происходящего, но выражали сомнение в разумности посещения митинга, так как опасались всяких провокаций и даже физических воздействий со стороны милиции. Но мы все-таки пошли и не пожалели.

Площадь была вся и плотно заполнена людьми. Лица у всех были серьезные, никаких шуточек, смеха слышно не было. Устроители митинга стояли на ступеньках музыкально-драматического театра. Назвать тех, кто там стоял точно не могу, так как было плохо видно, хотя слышно выступающих было хорошо. Руководителей Партии и Правительства не было. Говорили, что Глава Правительства срочно приболел, а секретари Обкома КПСС не получили ЦУ из ЦК и потому со своим мнением еще не определились. Почти все выступающие осуждали действия ГКЧП. Правда, были и те, кто пытался говорить о неправильных действиях Горбачева и его помощников, но эти выступления прерывались свистом и криками, требующими лишить слова сторонников переворота и даже тех, кто выступал по принципу «вашим и нашим».

{hsimage|Игорь Николаевич Григович|right|||}Наибольшее впечатление на меня произвело выступление ректора Петрозаводского университета Виктора Николаевича Васильева. Он говорил громко, почти кричал, его слова были резкими в адрес переворотчиков, и в них звучала обида за их желание вновь превратить нас в стадо. К этому времени я много лет работал вместе с Виктором Николаевичем, привык к его достаточно спокойному характеру и выдержанности. А тут он открылся совсем с другой стороны. Более всего покорило в его выступлении то, что он повел себя независимо от власть предержащих, будучи не только ректором самого крупного Карельского вуза, но и членом бюро обкома КПСС, который к этому времени своей позиции не имел. В случае победы ГКЧП, Виктору Николаевичу грозили крупные неприятности. С этого времени я стал относится к В.Н. Васильеву (и продолжаю до сих пор) с большой симпатией и доверием.

На митинге петрозаводчане приняли резолюцию, осуждающую устроителей и участников ГКЧП.

Несостоявшийся переворот послужил лакмусовой бумажкой для многих известных людей в стране. Так большое разочарование у меня лично случилось в отношении участников известной телевизионной программы «Взгляд». Программа была очень популярной. Привлекали свободное поведение «взглядовцев», свежие мысли, бесстрашие (как оказалось – кажущееся). В дни, когда происходили события, описанные выше, «Взгляд» появился на экране, но это был другой взгляд. За круглым столом сидели растерянные и подавленные кумиры, вяло пытающиеся определить свое отношение к происходящим событиям. Попытки некоторых из них призвать товарищей к баррикадам не проходили. Наконец, главный кумир Александр Любимов определил общую линию поведения «инакомыслящих»: «Сейчас надо выждать несколько дней пока все успокоится, а потом будет видно». Больше я никогда эту программу не смотрел. Как оказалось, поведение А. Любимова было не случайным. Через много лет он был инициатором проекта «Имя России», в котором победителем оказался И. Сталин. Думаю, что инициаторы проекта предусматривали такой исход.

Тогда, в августе 1991 года, для противников переворота все закончилось благополучно. Но радовались мы, как оказалось теперь, преждевременно. Ведь многие идеи ГКЧП за прошедшие 20 лет, к сожалению, осуществились, но не сразу, а постепенно. Не поленитесь, найдите и прочитайте их программу, и вы убедитесь в этом сами.