Давно я собирался посетить это место, но все откладывал и откладывал, а тут как-то внезапно всё случилось. Мой коллега по специальности, добротный детский хирург, доктор наук профессор и заведующий кафедрой большого вуза, такой основательный архангелогородский мужик, разуверившись в 65 лет в вузовской работе, переехал на Соловецкий остров. Стал строить дом и работать в местной больнице. Зная о моем желании побывать на Соловках, позвонил: «Приезжайте пока я здесь, а то скоро уеду: здесь тоже не дают спокойно работать».
СБОРЫ БЫЛИ БЫСТРЫМИ, благо отпуск, сел в машину и через 3,5 часа по вполне приличной мурманской трассе был уже в Кеми. Поскольку теплоход на острова отправлялся следующим ранним утром, то остановился на ночлег у хороших знакомых тоже коллег и машину оставил на неделю у них же в гараже.
В прошлые годы в Кеми часто бывал в командировках, но города толком не видел, так как по делам службы время проводил в больницах. Их в Кеми две – Центральная районная и железнодорожная. Обе давнишней постройки, двухэтажные кирпичные, прилично оснащенные. И специалисты в них работают квалифицированные, правда, без глубокой современной специализации. В таких городках тех врачебных специальностей, которые есть, вполне достаточно, а если появляется необходимость, можно воспользоваться медициной республиканского уровня.
Однако две больницы общей мощностью 230 коек (150 и 80) для Кеми с 20 тысячным населением (в самом городе – 13 тысяч) по всем канонам даже многовато. Попытки объединить два учреждения предпринимались еще лет 30 тому назад, но закончились ничем, так как ведомственная медицина, особенно железнодорожная, считалась лучшей, а работающие в этой отрасли в Кеми, например, составляют большинство населения. Затея объединения закончилась ничем, а потом уже было не до того. Поэтому до сих пор в Кеми трудятся две конкурирующие «фирмы» не с той интенсивностью, которая нужна современным специалистам и имеющемуся оборудованию.
Интересно отметить, что всякие доплаты, полагающиеся участковым врачам по национальному проекту вначале платили врачам обоих лечебных учреждений, но затем наш «мудрый» федеральный Минздрав решил поссорить не только стационары с поликлиниками, но и ведомственные с неведомственными поликлиниками, и ведомственным учреждениям платить перестал. Но этого показалось мало, и потребовали вернуть деньги, которые уже были выданы. «Ведомственники» взбунтовались и подали в суд. Борьба продолжается, и все при деле.
Все это рассказано по ходу моего повествования без надежды на поумнение чиновников, а для информации об «успехах» реформирования медицины. К ней мы еще вернемся, но уже на Соловках. А пока мои молодые друзья вечером ведут меня показывать достопримечательности своего города.
КЕМИ В ЭТОМ ГОДУ ИСПОЛНИЛОСЬ 222 ГОДА. Статус города присвоила Екатерина II, название идет от реки Кемь, на берегу которой он и расположен. Известная байка о том, что название – это аббревиатура, в основе которой неприличная фраза, сказанная якобы императрицей для обозначения места назначения какого-то провинившегося чиновника, выдумка местных острословов. Подразумевалась дальность этого поселения, суровый климат и трудности выживания.
Кемь действительно расположена почти у Полярного круга и сурового Белого моря, но представляет собой небольшой уютный городок с несколькими вполне современными улицами в центре, с достаточным количеством зеленых насаждений и вполне чистый. В центре на этих улицах в основном каменные дома хрущевской эпохи, но есть и несколько особняков из красного кирпича и с некоторой архитектурной выдумкой. В таких зданиях расположены частные торговые точки.
Сразу же за этими городскими улицами и домами расположена старая часть города с деревянными домами с высоко расположенными маленькими окнами – типичными северными постройками, защищенными от холодного климата. Здесь же находится одна из главных достопримечательностей Кеми – деревянная Успенская церковь начала XVIII века. А рядом спуск к реке, через которую построен бездамбовый мост, подвешенный на металлических тросах. Кемляне им гордятся: очень похож на знаменитые «Золотые ворота» в Сан-Франциско, но конечно, в миниатюре. Кемь здесь широкая, порожистая, рыбная (семга заходит на нерест). Все очень красиво выглядит.
Недалеко от храма, между старой и новой частями города, находится мемориал из серого камня, посвященный погибшим в борьбе с интервенцией. Мемориал стоит в удачном месте, хорошо смотрится, но, увы, плохо присматривается властями: часть уже пострадала от времени и требует реставрации, но главное – это обычный российский вандализм: надписи вольного содержания наших юных и молодых современников.
Простите, задержался на Кеми и отвлекся от главной цели – Соловков.
В 12 КИЛОМЕТРАХ ОТ КЕМИ, в поселке Рабочеостровск, уже Белое море, там и причал. Ежедневно в 8 утра на Остров уходит пассажирский морской теплоход. Человек 300 на него загружаются: туристические группы, просто дикие группки и отдельные граждане вроде меня. Салон для пассажиров человек на 200, остальные располагаются на верхней открытой палубе и под навесом на средней. Когда же дует холодный ветер, да еще и с дождем, все втискиваются в салон, и тогда в салоне и во всех ведущих к нему проходах полулежат и полусидят люди со своим скарбом – рюкзаками, сумками, палатками, в общем, со всем, кроме велосипедов, последние оставляются на палубах. Все много и громко разговаривают и становится ясно, что больше всего на теплоходе «молчаливых» финнов. При мне была еще французскоговорящая группа и братья по вере – белорусы и украинцы. Соотечественники еще и много едят, но разговаривать при этом не перестают.
Паломников в Кеми также собирается немало. Часть едет на этом же теплоходе, а большинство устраиваются на монастырские катера, человек по 30–40. Получается, что ежедневный прирост населения Соловков составляет человек 500, но примерно такое же количество и покидают острова.
При спокойном море – ходу 2,5 часа, при неспокойном – 3-3,5. По прибытии на Соловки видишь на пристани людей с плакатиками: «Сдаю комнату», «Кому надо жилье», все как в лучших туристических центрах. Время берет свое, и на большом Острове появились гостиницы музейные и частные, а для паломников попроще в виде общежитий. Есть и для состоятельных людей со всеми современными удобствами, ресторанами, барами и соответствующими ценами – до 100 евро в сутки. Одна из них большая, расположенная в лесном массиве, сотворена из цилиндрованного бруса, говорят, принадлежит московской мэрии.
СОЛОВЕЦКИЙ КРЕМЛЬ И МОНАСТЫРЬ производят грандиозное впечатление. Поражают размеры, архитектурное совершенство, особенно если помнить, что все это построено в XV веке, буквально голыми руками простых неграмотных людей, да еще в экстремальных, суровых условиях.
Описаний этого прекрасного оборонительно-религиозного сооружения имеется достаточно, и принадлежат они авторам известным и талантливым, поэтому я не стану с ними соревноваться. Много есть цветных фотографий, особенно порекомендую небольшого формата альбом, выпущенный Монастырем «Соловки глазами иноков». Я же постараюсь написать о том, что лично меня тронуло, расстроило или обрадовало и тем побудило поделиться своими впечатлениями.
Какой-то запущенный вид у всего этого главного сооружения и окружающей его территории. Пожалуй, только кремлевская стена со своими башнями с наружной стороны практически сохранилась в первозданном виде. Внутренняя часть стены с проходами к бойницам пострадала от времени и плохого обращения в последние 100 лет. Ее в настоящее время пытаются реставрировать, но небольшими фрагментами. Однако такими темпами это займет массу времени.
Монастырские здания восстанавливаются лучше, храмы во всяком случае, а жилые помещения снаружи имеют облезлый вид. Лучше всех смотрятся несколько зданий, в которых располагаются службы и администрация государственного музея. Эти дома на остальном фоне выглядят даже нарядно.
Приходилось видеть, и я невольно сравнивал, старинные замки в Германии, полуразрушенные, почти разрушенные, но они все равно остаются ухоженными, а здесь при общей монументальности вид какой-то неопрятный, бедный. В прошлом посещал Валаам, когда там еще размещался дом инвалидов, вот в те времена валаамская обитель выглядела как сейчас Соловки. В прошлом году Валаам выглядел уже нарядно: Собор, скиты, дороги на острове в прекрасном состоянии, совсем другое дело. Предполагаю в этом преображении руку Патриарха и помощь главы Карелии, ведь одной Божьей помощи недостаточно, нужны еще немалые средства.
Приходилось несколько раз проездом наведываться в Печерский монастырь, что на Псковщине (кстати, по-моему, он ровесник Соловецкого). Там всегда был полный порядок: все выкрашено, прибрано, всегда празднично.
РАССКАЖУ ЧУТЬ ПОДРОБНЕЕ О МУЗЕЕ, расположенном в двухэтажном здании на территории Кремля. Здание отремонтировано. В нем размещены три экспозиции: маленький зальчик, в котором представлена древняя история Соловков, один большой зал со страшной историей Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН) и еще один зал чуть поменьше, в котором представлена история Школы юнг времен Великой Отечественной войны.
История древнего периода не впечатлила, сделана без выдумки и души, формально. О Школе юнг – значительно лучше, так как в устройстве экспозиции участвовали оставшиеся в живых выпускники, и потому получилось не плохо. А вот история СЛОН’а поражает.
Сам зал темный, длинный, мрачный с кусками лагерного быта. По верхнему краю стен, под потолком, развешаны плакаты с патриотическими призывами к перевоспитанию «заблудших» лучших представителей духовной и светской интеллигенции России. Чуть ниже плакатов расположены по трем стенам подсвеченные сзади фотографии размером 30 на 20 см известных сидельцев. Поскольку зал большой и фотографий много, то они выглядят светящейся лентой на общем темном фоне.
Боже, сколько их, замученных, замороженных заживо, добитых деревянными колотушками в кузовах машин, когда зимой их, голых, со связанными руками и ногами, везли на Секирную гору, чтобы сбросить в море мертвых и еще живых! Оторваться от этих фотографий невозможно. Идешь вдоль этого ряда, всматриваешься в лица, наклоняешься, чтобы прочитать фамилию и по возможности запомнить.
Так я и шел, всматривался, читал и…вдруг увидел очень знакомое лицо – «Горелов А.Е. , журналист, писатель». Сначала подумал, что я ошибся, но нет. Анатолий Ефимович Горелов (Перельман) – известный советский журналист, литературовед, автор нескольких монографий о творчестве Горького (кстати, хорошо с ним знакомый), основатель советско-партийной печати Европейского Севера. Вместе с женой, маленьким сыном и тещей они жили в поселке Вычегодский (Архангельской области), где в это же время жил мой отец после отбывания срока.
Отец дружил с этой семьей и в лагерном периоде, и после освобождения. Когда мы с мамой приехали к отцу, он на второй день повел нас в гости к Гореловым. Анатолий Ефимович в это время работал заведующим поселковой баней (!). Что еще могло поручить лагерное начальство «щелкоперу интеллигенту»? Но они ошиблись. Горелов, не будучи сам любителем бани, превратил ее в образцовое учреждение для истинных знатоков, при этом увлеченно и страстно рассказывал о тех новшествах, которые ему удалось внедрить в это коммунальное учреждение. Вечерами же он писал очередную книгу.
В те времена я не знал, что он уже отсидел срок на Соловках. Понял это, увидев фотографию. Ему повезло, он выжил на Острове, вернулся в Ленинград и стал работать с С.М. Кировым, занимаясь своим любимым делом – журналистикой. Однако после смерти Кирова его вновь посадили и в этот раз сослали в Севжелдорлаг, заключенные из которого строили Печерскую железную дорогу. К сожалению, его история на этом не закончилась.
В 1948 году началась новая волна сталинских репрессий, и А.Е. сослали на Алтай (по Высоцкому – «Из Сибири в Сибирь»), но одного, без семьи. На новом месте он работал заведующим птицефабрикой и писал семье восторженные письма об успехах в повышении яйценоскости кур. Письма нам читала его жена. Удивительно, но он дожил до реабилитации, ему вернули (дали) квартиру в Ленинграде, он занимался любимым делом и умер в очень преклонном возрасте.
Уже со своей семьей во время учебы в вузе я посещал этот прекрасный дом и встречал там М. Зощенко, В. Кетлинскую, В.Саянова и еще многих известных людей. За все время нашего знакомства я ни разу не слышал от А.Е. ни одного плохого слова о Советской власти. Вот такая встреча произошла к меня на Соловках.
Один стенд в музее СЛОНа вызвал незнакомое мне чувство злорадства. На стенде лежали фотографии лагерного начальства. Часть из них в форме и с ромбами в петлицах. Под каждой фотографией было написано: «Расстрелян» и указаны даты. Хороший урок для любителей репрессий.
СВЕТСКАЯ ЖИЗНЬ ОСТРОВА, без сомнения, связана с существованием религиозного комплекса, так же, как острова Валаам или города Печеры в Псковской области. Эта ситуация в чем-то похожа на существование так называемых градообразующих предприятий, когда местное население или работает на таком предприятии, или обслуживает его (учит детей, лечит, ремонтирует, торгует и.т.п.).
Здесь таким предприятием является Соловецкий монастырь. Соловки – это ведь не один остров, а пять, но немонастырское население сконцентрировано почти полностью на Большом острове. Всего здесь проживает 1000 человек, 200 из которых дети.
Вблизи кремлевских стен, в радиусе от 100 метров до 2 километров расположены практически все учреждения: мэрия, школа, больница, отделение милиции, гостиницы магазины, жилые дома частные и даже пятиэтажные. Обращают на себя внимание несколько серых длинных бараков (в них также живут люди).
На торце каждого барака висит желтого цвета табличка 30 на 20 см, надпись на которой заслуживает внимания: «Объект культурного наследия» и чуть ниже – «Барак детской колонии СЛОНа». Как-то режет взгляд и душу это «культурное наследие», уж лучше было бы «историческое наследие».
Бараки, жилые дома и магазины составляют окружение центральной площади. Здесь всегда многолюдно, шумно. Много продуктовых и промтоварных магазинов. Их содержание мало отличается от торговых точек в любом районном центре нашей страны. И в то же время уж больно богаты на продукцию алкогольные полки, если учесть, что рядом не просто культовое место, а всемирно известный монастырь.
Спрос рождает предложение, и на острове пьют много и серьезно. Мое пребывание совпало с днем Военно-Морского флота. Граждане гуляли по полной программе, в том числе и паломники, но людей монашеского вида не приметил.
Одну занятную сценку наблюдал и даже сфотографировал. По широкой центральной дороге двигалась группа юных паломников – подростков лет от 12 до 16. Впереди бодро шагал «дядька», видимо, руководитель группы, за ним, тесно прижавшись друг к другу, шли в ряд 5–6 девочек в длинных черных юбках и в косыночках, а за ним четыре мальчика. Как всегда, в этом возрасте девочки были на голову выше мальчиков. Мальчики громко пели похабные частушки и тем приводили в восторг идущий впереди прекрасный пол. Дядька был занят своими мыслями.
Из этой же серии: на территории монастыря стоял пьяный браток и разговаривал по мобильному телефону громко и только матом. Проходящие мимо говорили ему: «Прекратите, ведь это же святое место», но без успеха.
СКАЖУ ОТКРОВЕННО, ИЗ ТРЕХ СВЯТЫХ МЕСТ, которые упоминал выше – Валаам, Печеры, Соловки – эта святость здесь ощущается менее, чем в остальных двух. На Соловках доминирует музейный дух, мало в этом монастыре монахов (говорят, не более 20), а ведь до 1917 года их было до 400.
В Валаамском монастыре тоже было время (и не очень давно), когда музей и монастырь делили власть, но монастырь почти победил: инвалидный дом перевели на материк, туда же отселяют и лиц, просто живущих на острове, не имеющих определенного занятия и потому ведущих не очень нравственный образ жизни. Правда, отселение идет с переменным успехом: им предоставляется жилье на материке, они его продают и возвращаются на Валаам и там перебиваются случайными заработками. В Печерском монастыре вообще нет посторонних, но город кормится за счет тех, кого нанимает монастырь для всякого дела или обслуживает в городе туристов и паломников. На Соловках пока этого нет, видимо, силы монастыря малы, и Патриархат с областной властью помогают им в недостаточной степени.
Среди зданий в центре Большого острова обратил внимание на школу. Она полная средняя, в хорошем здании, правда, рядом из хорошего красного кирпича недостроенное сооружение – хотели построить спортивный зал, но, как всегда, денег не хватило. Над этой школой шефствует МГИМО (!). В чем заключается это шефство, я узнать не успел.
Ежедневно, когда из дома, в котором жил, я отправлялся в очередной поход по достопримечательностям, проходил через маленький парк с аккуратно проделанными тропинками, чистый и приятный. При этом мое внимание привлекало двухэтажное каменное здание, снаружи обшарпанное, но, как принято говорить, «со следами былой красоты».
Дом длиной метров 70, с торцов на втором этаже фонарные окна, а в центре здания большой выступающий балкон под крышей и даже с подобием колон. Это оказалась местная больница с поликлиникой. Построили здание военные, когда какая-то воинская часть несла свою службу на острове, когда же ее ликвидировали, то оставили местной власти. Сейчас я выполню свое обещание и расскажу о медицине на Соловках.
НУ КАК НЕ ЗАЙТИ К КОЛЛЕГАМ, тем более что ежедневно по несколько раз прохожу мимо. Зашел через боковую дверь и увидел, что следующая дверь на первом этаже ведет в отделение милиции. Догадался, что дом большой и часть его арендуют правоохранительные органы. Поднялся на второй этаж и прошел в центральную часть. Это оказалась, судя по табличкам на кабинетах, поликлиника. Должен сказать, что внутри здание выглядит намного лучше, чем снаружи: светлые коридоры с большими окнами, просторные кабинеты со всем необходимым для работы врача, но они были пусты. Заглянул в несколько из них – никого. Наконец, в последнем увидел женщину, которая строго спросила «Что вы хотели?». Я представился, тон сразу переменился на очень доброжелательный.
Мы познакомились. Врач, прислана из Архангельска в командировку до назначения постоянного врача. Работает 25 лет, по специальности кардиолог, но может принять неосложненные роды, зашить рану. Провела меня по больнице. Зашли в палаты стационара, больных не было, в операционный блок. Нормальное оборудование: бестеневая лампа, вполне современный наркозный аппарат, в полном наборе инструментарий для хирургических и гинекологических операций. Даже кислородные баллоны заполнены, хоть сейчас оперируй. Но… Не положено и некому, так как по новому закону о муниципальном здравоохранении на острове должен работать один врач – врач общей практики. А если острая необходимость, то санитарным самолетом в Архангельск. А если погода нелетная? И не один час, а сутки и более? Без ответа.
Главное, что все было на Соловках: опытный хирург, знающий основы травмы и экстренной гинекологии (мой приятель), педиатр-неонатолог, конечно же, вполне компетентный в вопросах общей педиатрии (жена моего приятеля), да к тому же желающие жить на острове долго и счастливо. Был и терапевт. Кому это все мешало? И кто не побоялся сделать заложниками медицины 800 взрослых, 200 детей – постоянных жителей и сотни туристов, с которыми все может случиться и им надо оказывать квалифицированную помощь? Значит, есть еще отчаянные люди, фаталисты организаторы здравоохранения, которые уже ничего не боятся.
Пришел я к своим друзьям после посещения больницы с мыслями, посетившими меня по этому поводу, но не стал бередить их раны. Они были заняты сборами для отъезда в Архангельск. А как хорошо все начиналось…
ПОСЛЕДНИЙ АККОРД МОЕЙ НЕДЕЛЬНОЙ ЖИЗНИ на Большом Острове оказался радостным и потому – обнадеживающим, но не по медицинской части.
Моих друзей, а «заоднем» (так говорят в Карелии) и меня пригласили на презентацию открывающегося Соловецкого морского музея. В этот день я много ходил, потом на лодке прошли по трем озерам (из 50, соединенных каналами почти 500 лет тому назад), и потому к моменту презентации у меня возник комплекс «пожилого человека»: а может лучше полежать, а вот в следующий раз… Если бы поддался, век себе не простил.
Слегка наискосок от Монастыря на берегу бухты Благополучия, среди старых сараев, разбросанного мусора стоит типичное амбарное здание. Оно двухэтажное, без окон, с одного торца и в середине здания расположены широкие сходни, идущие к таким же широким воротам второго этажа. По таким сходням в старинных деревнях на лошадях завозили сено. Амбар большой метров 30 в длину и 15 шириной бревенчатый серого цвета, но каменные колоны, скрепляющие остов выкрашены в белый цвет. Потому амбар выглядит достаточно нарядно.
Предназначено это здание не для сельскохозяйственных нужд, а построено в середине XIX века для строительства и ремонта гребных судов того времени, имевшихся в монастырском хозяйстве в большом количестве. Не стану вдаваться в историю российского флота, есть источники поавторитетнее. Расскажу о прекрасной общественной организации с романтическим названием Товарищество Северного Мореходства.
Собрались в ней люди не просто активные, а фанатично увлеченные историей Российского флота. Их много, они молоды, образованны и щедры. Есть среди них художники, архитекторы, археологи, журналисты. Взяли в аренду здание полуразрушенного (как они пишут «руинированного») амбара и за несколько лет превратили его в музей, который мог бы украсить даже Санкт-Петербург. Два года тому назад я видел подобные музеи в Осло и Стокгольме. Они были переполнены восхищенными туристами из многих стран. Наши энтузиасты и не скрывают того, что подсмотрели идею там же.
В амбаре два яруса (этажа). Первый – это действующая верфь, где на наших глазах (во время презентации процесс совершался) шьют (слово-то какое!) реплику (копию, значит). государевой яхты «Святой Петр». Пахнет свежим деревом, молоточки постукивают – красота.
По второму ярусу балкон, окаймляющий верфь, и потому можно наблюдать, как работают корабелы. По стенам богатейшая и с большим вкусом сделанная экспозиция со старинными морскими и бытовыми атрибутами морского дела. Все под стеклом, подсвечено изнутри и с поясняющими табличками. Вокруг полно местных мальчишек, глядящих на все это великолепие (никакой гиперболы, сам так смотрел) восхищенными глазами. Скольких из них удалось заразить романтикой моря!
В здании ходят все те, кто это придумал и сделал и множество гостей. Хозяева крупные молодые мужчины в фуражках с крабами и тельняшках, выглядывающих из-под рубашечных расстегнутых воротников. Настроение праздничное, но глаза что-то невеселые.
Презентация совпала с закрытием музея, так как хозяин амбара (госмузей) решил прервать аренду и … вернуть собственность под свою юрисдикцию. Вернуть, но уже не в разваленном виде, а в восстановленном. Никакие уговоры, что, пожалуйста, пусть официальные туристические группы включают морской музей в свои экскурсии и водят группы бесплатно (вот, где, видимо, собака зарыта), а мы будем продолжать здесь работать, шить лодки, смотреть и развивать сделанное, на руководителей госмузея не действуют. Нет, говорят они, хотим сейчас и без вас. Не знаю, чем все это закончилось, надеюсь, что хорошо, но сомневаюсь. Власть и деньги против энтузиазма и альтруизма всегда побеждают в России.
Вот с этим чувством я и уехал, а через несколько дней вернулись к себе в Архангельск мои друзья-коллеги, два прекрасных специалиста, которым не нашлось места в соловецкой медицине. Почему мы такие, мягко выражаясь, невнимательные к людям и к той красоте, которая нас окружает? Не знаю ответа.
Игорь Григович, доктор медицинских наук, профессор ПетрГУ
Лицей № 1 2008
