Треть всех заключённых 517-го лагеря НКВД составляли несовершеннолетние, в их числе 25 девочек 14-15 лет. Большинство не имело одежды и обуви по сезону, сменного нательного белья. Много больных и обессиленных, практически поголовная завшивленность. Можно понять, какая судьба ожидала в карельских лесах, на лесоповале этих больных обессиленных людей.
Светлой памяти Ивана Ивановича Чухина, депутата Верховного Совета России, председателя карельского общества «Мемориал», полковника МВД РФ.
Книгу «Интернированная юность» Иван Иванович Чухин, председатель нашего «Мемориала», подарил мне в 1995 году, когда ездил с поисковиком Юрием Дмитриевым на кладбище интернированных немок, пригнанных из побеждённой Германии, в деревне Падозеро Пряжинского района Карелии.
Сейчас мало кто знает об этом факте, поэтому не лишним будет осветить, пусть и в сжатом виде, основные страницы книги. Тем более что живу я всего в 7 километрах от этого места.
9 апреля 1945 года в немецком городе Инстенбург из полевой тюрьмы 3-го Белорусского фронта от следственного отдела управления контрразведки «Смерш» были отправлены в СССР две тысячи арестованных немцев: 1303 женщин и 697 мужчин, размещённых в 54 вагонах эшелона № 97063. В пути умерли 16 человек.
В Петрозаводске эшелон расцепили на две части 517- го концлагеря. Первая отправилась на станцию Падозеро — 1001 женщина, а вторая на станцию Вирандозеро у Белого моря — 983 человека: 682 мужчины и 301 женщина.
Падозерский концлагерь №2 располагался на берегу озера Нижнее Падозеро в четырёх больших бараках. В столовой не было не только столов и скамеек, но даже мисок. Начальник лагеря капитан Б. Суслов докладывал наркому внутренних дел Карелии о том, что «вёдер в лагере нет ни одного, и арестованные целыми днями едят снег, в результате процентов десять уже заболели ангиной».
Треть всех заключённых 517-го лагеря НКВД составляли несовершеннолетние, в их числе 25 девочек 14-15 лет. Большинство не имело одежды и обуви по сезону, сменного нательного белья. Много больных и обессиленных, практически поголовная завшивленность. Можно понять, какая судьба ожидала в карельских лесах, на лесоповале этих больных обессиленных людей…
Необходимо отметить, что судьба интернированного гражданского населения оказалась во многом хуже, чем участь заключённых в лагерях военнопленных с их твёрдым распорядком и централизованным снабжением продовольствием. Но и местные жители Карелии, работавшие в лесу вместе с интернированными немцами, находились в таких же, а порой и в худших условиях. И для них свобода была понятием условным. Но они хотя бы находились дома.
В июне началась, а в июле резко активизировалась эпидемия тифа, унесшая соответственно 34 и 62 жизни. Три врача отделения — гинеколог Мартемьянов, терапевты Пестяков и Вилкова, три фельдшера из числа самих интернированных — работали самоотверженно, разыскивали и закупали лекарства на чёрном рынке Петрозаводска. День и ночь дымили дезкамеры, прачечная и баня. Без устали щёлкали ножницы лагерных парикмахеров. И болезнь отступила.
Несколько немок ездили на работу в Чалну, где велось строительство новой зоны. Строили уже бараки, но вскоре бросили — болото. В результате потом на этом месте построили посёлок уже для вольных жителей.
Женщины-лагерницы не были заняты на тяжёлых изнурительных работах, они в основном заготавливали газогенераторную чурку. В местном леспромхозе на заготовке леса всегда работали женщины-русские.
В конце лета немецкие подростки, пожилые женщины и больные были отправлены по железной дороге в солдатских теплушках на родину. Так что к сентябрю 1945 года в Падозере осталось всего 194 интернированных. Существование лагеря как хозяйственной единицы потеряло всякий смысл. Поэтому 25 сентября НКВД СССР издало совершенно секретный (!) приказ № 001087 «О ликвидации петрозаводского лагеря НКВД № 517 для арестованных немцев».
181 человек умер в падозерском концлагере. Ещё сложнее оказалась ситуация в 1-м, Вирандозерском отделении, где за июнь — июль умерли 138 интернированных. Северный климат, болезни, удалённость от базы снабжения — всё давало о себе знать, и в итоге лагерь был закрыт.
Всего за полгода существования петрозаводского (по месту нахождения штаба) концлагеря в двух его отделениях умерли 522 человека. То есть умер каждый четвёртый заключённый лагеря!
А нам, в СССР, говорили о высокой смертности в немецких концлагерях. Она была, та смертность. Но чем тогда немецкий концлагерь отличался от советского? А кто считал смертность во всех советских концлагерях ГУЛАГа?
Что бы ни говорили и не писали сейчас о Юрии Дмитриеве, но именно он восстановил в 1995 году на средства фонда немецкого писателя Генриха Бёлля переданное ему Иваном Чухиным падозерское кладбище умерших немецких лагерниц.
Я был там с Юрием и видел итоги этой работы. Будь жив Иван Иванович Чухин, совсем иной был бы приговор карельского Верховного суда Юрию. Да Чухин попросту не допустил бы всей этой судебной вакханалии.
Об авторе публикации. Александр Божко — сопредседатель карельского историко-просветительского общества «Мемориал» в 1990 — 1997 годах.
