Виталий Скопин: «Прорыв, который был сделан во время реставрации Преображенской церкви, не предвидел никто».
Прошедший в сентябре I съезд реставраторов оживил в обществе интерес к ее проблемам. В России осталось всего 80 тысяч архитектурных памятников, из которых ежегодно мы теряем 200-250. Впору открывать Красную книгу памятников.
В работе съезда принимал участие директор архитектурно-реставрационного центра «Заонежье» Виталий Скопин. В Карелии этот центр известен тем, что, выиграв конкурс, с 2010 года занимается реставрацией Преображенского храма в Кижах. Поэтому в первую очередь вопросы о Кижах.
– Виталий Александрович, вы называете себя учеником Вячеслава Петровича Орфинского и Александра Владимировича Попова, которые еще совсем недавно выступали против того метода, которым ведется реставрации Преображенской церкви. И вдруг в этом году появляется информация, что оба ваши оппонента изменили свое мнение. Как вам это удалось?
– Александр ВладимировичПопов – реставратор памятников деревянного зодчества с мировым именем и авторитетом. У него были основания сомневаться: ряд работ на памятниках с использованием лифтинга, даже не на таких крупных объектах, как Преображенская церковь, оказались неудачными. Александр Владимирович считал, что единственным способом реставрации, гарантирующим ее качество, могла быть только традиционная переборка. То, что вывешиванием занимались до нас норвежцы, его не интересовало. И не только его. Я помню, как на совещании в Архангельске один из специалистов-реставраторов предупреждал нас: «Вы представить себе не можете сегодня, что вас ждет, как будут рваться бревна, когда вы начнете их разжимать».
Правда же в том, что такой прорыв, который был сделан во время реставрации Преображенской церкви, не предвидел никто. К тому же метод, которым велась реставрация, можно было назвать лифтингом только условно. Характер объекта вынуждал авторов проекта искать нестандартные решения. Да, традиционная переборка была бы дешевле и сократила сроки работы. Но при этом на несколько лет с острова исчез бы один из наиболее привлекательных туристских объектов, а ведь Кижи – один из самых посещаемых на Русском Севере музеев. А главное… Вы видели два больших ангара площадью в сотни квадратный метров – Плотницкий центр музея? Для классической переборки, которая ведется сверху вниз, потребовалось бы десять и более таких ангаров-складов. Где их разместить на острове?
Николай Леонидович Попов, занимавшийся тогда в музее реставрацией, и Владимир Степанович Рахманов, главный архитектор «Спецпроектреставрации» и автор проекта, нашли оптимальное и, пожалуй, самое верное решение. Все эти годы, что ведется реставрация памятника, туристы, приезжающие на остров, видят знаменитую Преображенскую церковь. Удалось избежать возведения на острове дополнительных производственных строений. А ведь для строительства даже небольшой производственной бытовки нужно пройти многомесячную череду согласований.
В этом году Попов с Орфинским приезжали в Кижи, познакомились с ходом работ. Вячеслав Петрович, человек и специалист уникальный, был, как всегда эмоционален, и сказал, что это, возможно, лучшая реставрация, которую он когда-либо видел. Александр Владимирович Попов приехал на остров в апреле. Он познакомился с проектной документацией, долго молчал и осматривал церковь. В эти же дни в Кижах был начальник департамента охраны памятников Минкульта России. Чиновник не выдержал и напрямую обратился к Попову: «Ну, как?». Тот ответил: «Оказывается, это никакой не лифтинг. Мы имеем дело с классической переборкой. При этом реставраторы используют исторические технологии, что я могу только приветствовать».
Что касается нас, то да, мы два года работали под тяжелейшим прессингом, в диком напряжении. Но… этот прессинг был чертовски полезен для памятника. И на Преображенской церкви иного быть не могло и не может. Это памятник номер один. То, что на нем происходит, должно быть под мощнейшим прицелом общественности и, конечно, обязательно с участием Вячеслава Орфинского и Александра Попова наряду с другими крупными специалистами. Безусловно, мы переживали, что они скажут. Но они сказали то, что сказали.
– Не могу не задать вопрос: можно ли по аналогии сказать, что и выступления общественности Карелии в начале этого года сыграли свою положительную роль и в деятельности музея, и в реставрации?
– Эти волнения показали нам, что жизнь музея, его будущее не безразлично жителям Карелии. Правда, как показало время, в отношении нового директора они были недостаточно корректны. Могу сказать, что на протяжении всего времени своего пребывания в должности директора Андрей Витальевич постоянно интересовался ходом реставрационных работ, приходил к нам: как идут дела, сможем ли войти в график, не дай Бог, нет ли каких-либо новых проблем? Мы, реставраторы, можем только приветствовать и его последнее кадровое решение: после ухода любимого и уважаемого нами Николая Леонидовича Попова ответственным за проведение реставрационных работ назначена блестящий специалист с огромным опытом работ в нашей сфере – Татьяна Незвицкая. Под ее мощным контролем на острове Кижи за последние 10 с лишним лет отреставрированы десятки памятников. Работа с этим специалистом многому нас научила. Ее вклад в наш профессиональный рост нисколько не меньше, чем Орфинского и Попова.
– Когда весной журналистов познакомили с ходом работ на Преображенской церкви, реставраторы рассказывали о том, что она преподнесла немало сюрпризов, каждый из которых требовал своего индивидуального решения.
– Самая большая проблема возникла при работе на шестом поясе – это та часть храма, что находится на уровне глаз, то, что первым видит человек, входя в храм. А памятник был невероятно деформирован, к тому же на этом уровне расположено много окон и дверей.
Как всегда, разобрали его, перевезли бревна в Плотницкий центр, начали с ними работать. Шел уже отработанный производственный процесс. Но… собрать этот пояс даже без реставрации не смогли. Паники не было. Мы не имели права на панику. Однако, все участники процесса были в ужасе, не понимали, почему? Наконец, выяснили, что сможем собрать этот пояс, если повторим те же деформации, которые были зафиксированные при реставрации в 70-е годы. Но в конечном итоге ведь мы уже потом при реставрации должны были устранить эти самые деформации! Главным архитектором было принято решение поменять часть материала середины ХХ века, который врубался в памятник без его переборки в деформированном состоянии памятника. Этого, конечно оказалось недостаточно. Работа шла сложно. Прежде чем получили результат, десятки раз собирали, разбирали. Но добились нужного. Своего рода гениальность в этой ситуации проявил Алексей Чусов, главный мастер на Преображенской церкви и мой заместитель. Можно сказать, что он в голове хранит многотомник по технологии переборки деревянных памятников, Если бы не Алексей, трудно было бы предположить, как сложились бы работы на этом поясе. Это не только мое мнение, но и главного архитектора проекта.
– Опыт реставрации Преображенского церкви может быть использовать на других объектах?
– Опыт может быть повторен, но при условии, что объект имеет особую историческую или художественную ценность, а государственные органы примут решение, что могут пойти на большие, чем обычно затраты. Однако перед этим предстоит ответить на вопросы: зачем, для чего? Как это было на Преображенской церкви.
– Недавно услышала, что одна из проблем реставрации памятников деревянного зодчества – отсутствие древесины. И это в Карелии, которую всегда называли республикой на деревянных ногах. Действительно так? Проблема существует?
– Она появилась не сегодня. В начале 2000-х годов состоялся реставрационный совет, в котором участвовали специалисты-реставраторы, чиновники, представители Гринписа, которые уже тогда нас предупреждали: господа-реставраторы, состояние лесов таково, что вы останетесь без древесины, ваша работа с материалом превратится в ад.
Приходится признать, что у Гринписа более объективный и обширный материал, чем у государственных органов, которые больше занимаются самоутешением. Пришлось налаживать связи с крупными арендаторами, работающими в лесах Карелии. Я запросил тогда природоохранников, где можно найти нужную нам древесину? Они долго думали и направили меня в Пудожский и Музерский районы. После 200-километрового и трехмесячного броска по пересеченной местности в Муезерском районе я был на грани срыва. Наконец, в последний буквально момент нашел то, что требовалось: толстый спелый лес, у которого не было бы сучков на определенной высоте. Отдельная эпопея – рассказ о том, как мы его заготавливали и вывозили.
Это было уже в двухтысячные, и с каждым годом ситуация только ухудшается. Тема звучала не раз, но решения пока не нашла. А оно есть: было бы разумно создавать государственные питомники или заказники (суть не в названии) для будущих реставрационных работ – резервировать участки леса, отобранные, естественно, при участии специалистов. Но здесь должна быть заинтересованность чиновников, то есть государства.
Недавно в Вологде состоялась конференция, в которой участвовали представители музеев-заповедников. Там прозвучала мысль, что чиновники у нас, к большому сожалению, часто просто не понимают значения сохранения памятников, их ценности. В Италии, например, этому учат со школы, и потом, вырастая, человек проникается важностью и реставрации и сохранения памятников. Поэтому туристы и едут в Италию, чтобы посмотреть их города, буквально начиненные памятниками архитектуры, культуры и истории.
А вот пример Карелии: с 2009 года республиканский бюджет не имеет возможности финансировать реставрацию деревянных памятников совсем.
– Но и в бюджете страны закладываются мизерные средства на эти цели…
– Я могу назвать цифру: в 2014 году это будет около 70 миллионов рублей на все деревянные памятники России по ФЦП, кроме целевого. А ведь деревянные постройки – своего рода бренд нашей страны. Такой архитектуры нет нигде. Однако, большая часть памятников находятся в ужасном состоянии. В лучшем случае они законсервированы, но это только отдаляет их гибель.
– Кроме вашего центра есть в Карелии другие специализированные организации, занимающиеся реставрацией?
– Есть. Это ООО «Реставрация» (Сортавала) и «Экситон» (Петрозаводск), третья – наше ООО «Реставрационный центр «Заонежье». Ресурсы специалистов этих фирм задействованы процентов на 20, в лучшем случае на 25. Если бы они полностью использовались, мы бы смогли за 10-15 лет отреставрировать все основные культовые памятники деревянного зодчества. При этом уложились бы в весьма небольшую сумму.
– На съезде реставраторов поднимался вопрос об отмене пресловутого 94-го закона, вызывающего много нареканий не только реставраторов, но и всех работников культуры?
– В том виде, в каком он существует сегодня, этот закон доживает последние дни. Хотя отменять полностью конкурсы на проведение работ не стоит. Изменения, которые произойдут, предполагают, что конкурсы будут проводиться на несколько лет на объектах, которые этого требуют. Во-вторых, при выявлении победителей конкурсов будут учитываться не только предлагаемые будущими подрядчиками более короткие сроки и низкие цены, но прежде всего качество работ, которое они должны гарантировать. И качество предполагается поставить во главу угла. Иначе будут повторяться ситуации, как на реставрации храма Ильи Пророка в Белозерске, где разбирал храм один подрядчик, конкурс на второй этап выиграл другой, не обладающий даже минимальным опытом реставрационных работ. Сегодня храм в полуразобранном состоянии, и судьба его неопределенная.
(Пока готовилось к печати интервью, появился подобный факт и в Карелии, – часовня Ильи Пророка в деревне Лазарево. – В.Ч.)
Кстати, один из основных вопросов, поднятых на съезде, был вопрос об образовании. Для того чтобы появлялись квалифицированные специалисты реставраторы, должно быть обеспечено качественное образование в стране. У нас же крайне мало учебных заведений, которые вели бы профессиональную подготовку специалистов этого уникального профиля. К сожалению, перестало существовать уже в конце 90-х и отделение реставрации на строительном факультете в нашем ПетрГУ.
Поэтому я всемерно готов подержать предложение музея-заповедника «Кижи», которые он включил в проект своей концепции, – об открытии на острове кафедры ЮНЕСКО на основе уже имеющейся реставрационной базы. Если удастся решить вопрос о ее финансировании, и она появится, все реставраторы будут благодарны музею за такой шаг.
– Что значит для вашего центра и для вас лично работа в Кижах?
– Прежде чем приступить к реставрации Преображенской церкви, мы семь лет работали на острове, приводили в порядок имеющиеся там деревянные памятники, с 1998 года занимаемся переборками, не знаю, у кого еще в Карелии есть такой опыт. Благодаря музею Кижи, используем уникальную производственную базу. Сегодня организаций, профессионально занимающихся переборкой, гарантирующих высокое качество работ, в России в пределах 10. Одна из них – наша. И это не мое мнение.
Безусловно, работа на острове престижна, она формирует нашу репутацию. Когда я рассказываю, что мы вот уже несколько лет работаем в Кижах на реставрации Преображенского храма, то слышу от коллег в ответ почти восхищенное и немного завистливое: «О-о-о!».
