Сергей Сергеевич Юдин — гениальный хирург, разносторонне талантливый человек, чьи последние 6 лет жизни были омрачены несправедливым преследованием Режима, лишением возможности работать, развитием на этой почве тяжелых заболеваний, приведших к преждевременной смерти.
Назвав С.С. Юдина гениальным хирургом, я нисколько не погрешил против истины, не преувеличил ремесленную часть его деятельности. Именно так, поскольку хирург в первую очередь ценится за то, что и как он делает руками и какими результатами это часть его работы заканчивается. Хороших хирургов много, талантливых меньше, но также немало, а вот гениальных – единицы. Среди российских могу назвать только двух – Николая Ивановича Пирогова и Сергея Сергеевича Юдина. Имеются объективные критерии для такой точки зрения: признание коллег в своей стране и во всем мире.
О Пирогове написано очень много и подробно, тем более что в 2010 году исполнилось 200 лет со дня его рождения, ООН объявляло Год Пирогова. Именем Пирогова названы улицы во многих городах России и Украины, медицинские институты и университеты, отдельные клиники и кафедры, существуют премии его имени и многое другое, в чем увековечено имя Великого Русского Хирурга, Ученого и Педагога.
Из наиболее привлекательных для широкого читателя биографических работ можно назвать книгу ученика Юдина Кирилла Семеновича Симоняна «Путь хирурга», опубликованную еще в 1963 году. И, конечно, опубликованные в Интернете в 2008 году «Воспоминания о С.С. Юдине» его племянника, профессора-онколога Игоря Юрьевича и внучатого племянника, доктора медицинских наук, проктолога Вадима Игоревича Юдиных.
К сожалению, мне не пришлось не только быть знакомым с С.С. Юдиным, но даже видеть его. Однако я много слышал о нем от своих учителей в студенчестве и в первые годы после окончания вуза. Мой выбор специальности во многом был связан с их восторженными рассказами об этом ярком и самобытном человеке, с которым мои учителя были лично знакомы. О Юдине в пятидесятые годы говорили часто: самый популярный в то время в СССР хирург, обласканный властью: дважды лауреат сталинской премии, академик, член хирургических ассоциаций почти всех европейских стран и США вдруг был арестован за шпионаж и на 10 лет выслан в Сибирь. Правда, после смерти «вождя народов», в 1953 году реабилитирован, возвращен в Москву, вновь работал и оперировал в «Склифе», но через 11 месяцев умер от инфаркта.
Время, когда все это происходило, было еще свежо в памяти моих учителей, но наступила Оттепель, и они позволяли более свободно говорить на эту тему, с подробностями, о которых писать было еще рано. Ведь Юдин был не один с такой трагической судьбой. Был еще хирург В.Ф. Войно-Ясенецкий (Архиепископ Лука), академик Н.И. Вавилов, авиаконструктор А.А. Туполев, ракетостроитель С.П. Королев, академик Д.С. Лихачев и много других, имя которым легион.
О Юдине мне много рассказывал мой заведующий кафедрой, профессор Федор Маркович Данович. До Петрозаводска он работал на кафедре военно-морской хирургии Военно-Медицинской Академии. Кафедрой заведовал И.И. Джанелидзе, один из немногих, кто поддерживал контакты с Юдиным даже после его ареста. На этой же кафедре работали ученики Сергея Сергеевича – Аркадий Алексеевич Бочаров и Дмитрий Алексеевич Арапов. Арапов был главным хирургом Северного флота и его на этой должности сменил мой шеф. Хорошо был знаком с Юдиным и Станислав Яковлевич Долецкий, с которым я много лет дружил. Кстати, Долецкого за его артистизм, увлечения писательством и дружбу с творческими людьми называли «маленьким Юдиным». Они, действительно, были чем-то похожи. Поэтому о С.С. Юдине я знал из этих разговоров достаточно много еще до того, как были опубликованы работы его учеников и родственников.
Мое желание написать о Сергее Сергеевиче Юдине связано также с тем, что сегодняшнее поколение хирургов, не говоря уже о студентах, помнят только, что «был такой хирург Юдин», но не более.
С.С. Юдин родился в Москве 27 сентября (по старому стилю) 1891 года в богатой семье. Его отец «личный почетный гражданин и «купец первой гильдии» владел канительной фабрикой, многими магазинами по продаже офицерской формы и военных аксессуаров. Мать, также из семьи замоскворецких купцов, получила прекрасное образование в известной немецкой гимназии фон Мекк в немецкой слободе Москвы, всю жизнь посвятила воспитанию детей, которых в этой семье было семеро (4 сына и 3 дочери). Сергей был вторым ребенком и старшим из сыновей.
Позволю сделать некоторое отступление от биографии юбиляра, но имеющее прямое отношение к основной теме. Уже упомянутый мною ранее С.Я. Долецкий одну из своих книг, посвященных воспитанию и здоровому образу жизни, назвал «Все начинается с детства». Автор убедительно доказал, и я с ним полностью солидарен, что многие заболевания, а также черты характера, особенности поведения закладываются с самого раннего детства в семье, особенно многодетной. Известный русский ученый Илья Ильич Мечников, когда писал биографию Л. Пастера, также отметил одну интересную особенность в семьях гениальных и талантливых людей: они рождались не первыми. Так, Моцарт и Вагнер были седьмыми, Шопен – четвертым, Бомарше – седьмым, Шекспир, Вольтер и Гюго – третьими, Петр I – третьим, а Наполеон – четвертым. Добавлю, что Пирогов родился тринадцатым из 14-ти детей в его семье. Вот и С.С. Юдин оказался, правда, вторым, но из семерых детей. Конечно, все это не достоверно с математической точки зрения, но любопытно.
В семье Юдиных до поступления в гимназию воспитанием детей занималась мать. Девочки изучали языки, музицировали, учились вести домашнее хозяйство. Четыре мальчика столярничали, выпиливали, украшали мебель, выжигали, рисовали. Сергей среди детей был лучшим художником, прекрасно вышивал, играл на скрипке и гитаре, свободно владел французским и немецким языками (английским овладел позже), посещал музеи и хорошо знал живопись. Он уже тогда развил необычайную подвижность пальцев
В гимназические годы С. Юдин устроил дома в чулане химическую лабораторию, проводил опыты, изучал рецептуру. Самостоятельно изготовил катушку Румкорфа высокого напряжения. Собрал коллекцию насекомых. Разводил фазанов, ухаживал за животными в домашнем зоопарке на даче. Досконально изучил правила охоты. Увлекался рыбной ловлей, сам сделал лодку. В 16 лет репетиторствовал в семье богачей Морозовых и на заработанные деньги приобрел микроскоп. Затем был гувернером четырех детей у помещика в Смоленской области.
Еще во время учебы в одной из лучших московских гимназий, в которой преподавание велось на двух языках, Сергей обратил на себя внимание великолепной памятью и потрясающей работоспособностью. В гимназии, кроме очень хороших учителей, к преподаванию привлекались профессора из Московского университета. Его привлекали не только гуманитарные предметы, но также физика, математика, химия, которые были ведены в курс обучения этой гимназии дополнительно. В обычных классических гимназиях точным наукам уделялось меньше внимания, чем в реальных училищах (затем их переименовали в «реальные гимназии»). Литературу Сергей знал блестяще: знал наизусть Горация, Вергилия, речи Цезаря и многое другое.
В 1911 году С.С.Юдин поступает на медицинский факультет Московского университета. И в университете он обращает на себя внимание увлеченностью, работоспособностью и своими первыми статьями о холере и дизентерии. Первая мировая война прервала учебу. В 1914 году он был призван в действующую армию. Работал зауряд-врачом в госпитале, оперировал раненых и даже участвовал в боевых операциях. Был награжден за храбрость Георгиевским Крестом, трижды был ранен, один раз тяжело. В 1919 году сдал экзамены и получил диплом. Все последующие 35 лет его жизни были посвящены любимому делу – хирургии.
Самостоятельная хирургическая деятельность С.С. Юдина начиналась в небольших лечебницах Подмосковья, плохо оборудованных и далеких по объему своей работы от столичных клиник. Первой из них был санаторий «Захарьино», в котором находились больные с костно-суставными локализациями туберкулеза, туберкулезными поражениями желудка. Большое количество раненных во время 1-й Мировой войны, у которых возникли гнойные осложнения после огнестрельных переломов костей рук и ног, а также гнойных осложнений травм грудной полости потребовали изменить профиль санатория и госпитализировать в него не только больных, страдающих от туберкулезной инфекции, но и посттравматическими гнойными осложнениями. Начинающий хирург не стал сетовать на плохие условия, дефицит аппаратов и инструментов. Он развил совершенно потрясающую по своему разнообразию и интенсивности активную деятельность.
В 1922 году С.С. Юдин переезжает в небольшой подмосковный город Серпухов на должность заведующего хирургическим отделением местной фабричной больницы. Здесь он задержится на 6 лет, но какие это были 6 лет! Когда читаешь об этом периоде жизни Юдина, продолжаешь удивляться широте его интересов и объему того, что он делал. А ему был в это время только 31 год. Более 500 операций на желудке, более тысячи различных вмешательств под спинно-мозговой анестезией. Юдин усовершенствовал данный метод обезболивания, предложенный упомянутым выше А. Биром, расширил возможности его применения, практически, для операций на всех органах груди и живота.
Итогом явилась монография «Спинномозговая анестезия», которую он посвятил своей матери Екатерине Петровне, которую нежно любил. Через несколько лет, уже работая в Москве, он прооперирует ее по поводу рака желудка, и она проживет еще много лет. Когда кто-то из учеников спросил, почему он не поручил эту операцию другому хирургу, Сергей Сергеевич ответил: «Тогда только я знал, как это сделать правильно».
Монография о спинномозговой анестезии была признана лучшей книгой по медицине в СССР, и С.С. Юдин был удостоен премии им. Ф.А. Рейна. Денежную часть премии он использовал для поездки в США на шесть месяцев для посещения лучших хирургических клиник. Американская хирургия произвела на Юдина неизгладимое впечатление: своей организацией, техническим оснащением и блестящей оперативной техникой. После возвращения он написал серию очерков «В гостях у американских хирургов», опубликованных в нескольких номерах журнала «Новый хирургический архив» за 1927 — 1928 годы.
Талантливые и яркие статьи, выступления на съездах, заседаниях хирургических обществ Москвы и Ленинграда, а самое главное, блестящая хирургическая техника при операциях, сделала С.С.Юдина чрезвычайно популярным как среди коллег, так и среди всей творческой интеллигенции. К нему, не обремененному степенями и званиями, достаточно молодому хирургу в обычную больницу приезжали смотреть на выполняемые операции такие корифеи отечественной хирургии, как С.И. Спасокукоцкий, В.И. Разумовский, П.А. Герцен (профессор-онколог, внук писателя) и другие известные и неизвестные хирурги из разных городов нашей страны.
Так было и тогда, когда Юдин уже был главным хирургом Института Скорой Помощи им. Склифосовского. Гости выражали свой восторг не только устно, но и письменно, оставляя в журнале посетителей свои записи. Профессор И.И. Джанелидзе в перерыве между заседаниями Всероссийского съезда хирургов оставил следующую запись: «Когда я приезжаю в Москву и считаю своим долгом сходить в Художественный театр и Художественную мастерскую Сергея Сергеевича, куда приходят любоваться работой большого художника даже те, кто его ругает на съезде». Запись профессора В.Ф. Войно-Ясенецкого: «Хирург в прошлом, блестящему хирургу настоящего и будущего. Свидетельствую свое восхищение его блестящей техникой и неисчерпаемой энергией в строительстве новой хирургии нашей великой Родины». И таких записей сотни.
Да, конечно, не мог тогда 26-летний хирург из какой-то фабричной больницы Подмосковья не вызвать раздражения своими яркими выступлениями на крупных собраниях своих коллег. Были и элементы зависти к его популярности среди хирургической молодежи. Так всегда бывает в творческой среде. Однако Юдин всегда выходил победителем во время подобных дискуссий. Мой шеф, профессор Ф.М. Данович, в то время молодой аспирант, рассказывал, что, несмотря на раздраженные реплики оппонентов по поводу его докладов, после заключительного слова С.С.Юдина провожали его овацией и сторонники и противники. Он был еще и очень остроумным полемистом.
Однажды еще в 1922 году, когда он докладывал на 16-м Всероссийском съезде хирургов о результатах 34 операций на грудной клетке при хронических гнойных процессах, оппонентом выступил известный ленинградский хирург профессор Иван Иванович Греков. Он возражал против операций Юдина, считая, что при удалении ребер, которые выполняются при данном вмешательстве у больного деформируется грудная клетка, что создает значительный косметический дефект. В своем заключительном слове С.С. Юдин так ответил на это замечание: «Да, действительно, получается некрасиво, но лучше жить с деформированной грудной клеткой, чем умереть с прекрасным торсом». Греков подошел к Юдину на неофициальном приеме с бокалом шампанского и поблагодарил его за прекрасную работу и блестящий ответ на его замечание.
Сергей Сергеевич Юдин был чрезвычайно артистичен: блестящая и выразительная речь, богатая мимика, пластичная жестикуляция, покоряли присутствующих. Но не следует забывать, что главным оставалась хирургия – операции и их результаты, которые в то время были уникальны и не только для нашей страны.
Руки Сергея Сергеевича были не только ловкими, сильными и красивыми. Такие кисти рук встречаются достаточно часто и не только у хирургов: у музыкантов, скульпторов, живописцев. Мне приходилось встречать такие руки и у рабочих, чьи специальности связаны с ручным трудом. Но у Юдина плюс ко всему перечисленному пальцы и вся кисть обладали не характерными для нормальных людей физиологическими особенностями. Его пальцы на руках могли сгибаться не только в ладонную сторону, но и в противоположную, как мы говорим, тыльную сторону. Таким же манером могла вести себя и вся кисть, имея возможность сгибаться в тыльную сторону. Остановитесь на минуту и попробуйте произвести подобные движения своими пальцами и кистями рук. Плюс, конечно, постоянные упражнения. Все вместе и позволяло Юдину во время трудных операций использовать такие возможности пальцев и делать руками то, что не может сделать ни один самый совершенный хирургический инструмент.
Он оперировал обеими руками, но более уверенно чувствовал себя, работая правой. Он по этому поводу в своем письме к Николаю Ниловичу Бурденко как-то высказал сожаление, что не может одинаково свободно владеть обеими руками, что было доступно Бурденко. Думаю, Сергей Сергеевич кокетничал и в какой-то степени польстил великому советскому нейрохирургу. Слова эти были написаны в поздравительном письме к старшему по возрасту и по званию. Сергей Сергеевич оперировал обеими руками. Об этом писали его ученики, и это было «задокументировано» многими художниками на портретах.
Во время операции, при накладывании швов, например, он, чтобы лишний раз не брать ножницы для срезывания нитей, постоянно держал их на 4-м и 5-м пальцами левой кисти. Сам я «праворукий» хирург и как-то попробовал срезать нити ножницами, которые я держал этими же пальцами, но правой (основной) руки – ничего не получилось, удается только когда ножницы держишь 1-м и 3-м пальцами, как это делается в бытовых условиях. О руках Юдина ходили легенды, о них рассказывали очевидцы, их пытались особенно подчеркнуть на своих картинах художники, причем такие известные, как П.Д. Корин, А.И. Лактионов, М.В. Нестеров, Кукрыниксы (они рисовали на него дружеские шаржи в операционной) и др. Но все они оставались недовольны своей работой. Многие считают, что наиболее удачными являются два портрета Михаила Васильевича Нестерова, выставленные в Третьяковской галерее.
И еще о руках. Американская журналистка Нила М., во время беседы с Юдиным вдруг вскрикнула и бесцеремонно схватила его за кисти рук. Оправдываясь за свою экзальтированность, она рассказала, что подобные руки она видела только у Чарли Чаплина, у знаменитого немецкого актера Конрада Вейдта (не знаю такого) и у Сергея Рахманинова. Уже позже один из учеников Юдина профессор Кирилл Семенович Симонян, добавил руки Александра Вертинского. В студенческие годы в Ленинграде мне дважды посчастливилось побывать на концертах Александра Николаевича, и сидел я близко, и на руки обращал внимание. Кисти у него, действительно, были крупные, очень выразительные, но каких-то особенностей в движениях пальцев я не заметил.
Однако пора возвращаться к биографии юбиляра. Разумеется, успехи молодого и столь популярного хирурга из Серпухова не могли оставаться незамеченными официозом. Так случилось, что в 1928 году умер главный хирург Института им. Н.В. Склифосовского, и нарком здравоохранения Н.А. Семашко пригласил на эту должность С.С. Юдина. В те годы Институт был в основном не хирургическим и включал в себя 96 разнопрофильных коек. Для Юдина в 37 лет открылась колоссальная перспектива для приложения своих неуемных сил.
Не стану описывать подробно все профессиональные проблемы, которыми занимался вновь назначенный главный хирург. Приведу общее представление об этом периоде словами его родственников-биографов. «Юдин не копировал знакомый уже в это время опыт американских хирургов в опросах организации неотложной хирургической службы. Во всех новациях он шел собственным оригинальным путем. Учреждение за год превратилось во Всесоюзный центр по изучению острых заболеваний и травм и неотложной хирургической помощи. Оно стало «хирургической Меккой» страны. Сегодняшняя марка «Склифа», все положительные традиции – в значительной мере заслуга С.С. Юдина».Истории жизни С.С. Юдина в периоде с 1928 по 1948 год может позавидовать каждый, кто добросовестно и с любовью относится к тому делу, которым он занимается. А тем более в такой области знаний и умений, как медицина.
Сказать, что С.С. Юдин был обласкан коллегами, властью, художественной интеллигенцией и не только в СССР, но и за рубежом, значит ничего не сказать. Он буквально купался в славе. Степень доктора медицинских наук ему присвоили без защиты диссертации («Honoris causa»), он был избран профессором кафедры госпитальной хирургии, награжден многочисленными орденами. Получал профессиональные и Государственные премии (две Сталинские 1-й степени при жизни и Ленинскую, увы, посмертно). Он был избран действительным членом вновь образованной в стране Академии медицинских наук и почетным членом хирургических ассоциаций и академий почти всех европейских стран и США. Получил звание заслуженного деятеля науки. Ему разрешается выезжать за рубеж с докладами. Он оперирует практически всех сильных мира сего и их родственников. Все эти радости и благости проливаются на С.С. Юдина не по инерции или благодаря личным симпатиям, а заработаны тяжелейшим физическим и интеллектуальным трудом, отнимающим у него здоровье, за счет сокращения сна, отсутствия отпусков и многого другого.
За эти годы он лично оперировал тысячи больных с заболеваниями желудка и кишечника, сотни (большинство детей) с повреждениями пищевода. За разработку и применение пластики пищевода при ожогах ему была присвоена Сталинская премия 1-й степени (вторая).
В «Склифе» были созданы самые современные клиники, экспериментальные лаборатории, в которых сам Сергей Сергеевич вместе со своими помощниками в опытах на животных проверяли новые идеи.
Еще в 1928 году С.С. Юдин услышал доклад известного ленинградского хирурга профессора Владимира Николаевича Шамова об экспериментах на животных, жизнь которых спасали переливанием крови от уже погибших собак. Сергей Сергеевич загорелся этой идеей, продолжил экспериментальную часть работы, поднял вообще всю возможную литературу по истории переливания крови и пришел к выводу, что подобные переливания могут производиться и у людей.
Уже после смерти С.С. Юдина в 1962 году за это открытие он и В.Н. Шамов были удостоены Ленинской премии. Интересно, что через несколько лет после окончания Второй мировой войны (еще при жизни Юдина) Москву посетил выдающийся борец за мир, настоятель Кентерберийского собора в Англии Хьюлетт Джонсон. Джонсон посетил «Склиф» и оставил в книге отзывов следующую запись. «Какое величие кроется в идее, что еще живущая кровь мертвого человека переливается еще живому, страждущему по ней. С тем большим желанием хочу и я, чтобы после моей смерти и моя кровь была использована с той же целью».
Работал С.С. Юдин на износ. Как выразился кто-то из его окружения: «Он жег свечу с обеих сторон». Кроме чисто хирургической работы, он писал и редактировал книги, статьи, участвовал с докладами и сообщениями на съездах, конференциях, семинарах. Еще до переезда в Москву он был приглашен Н.Н. Бурденко на должность приват-доцента на кафедру и читал лекции студентам и врачам. У него был цикл лекций, которые он называл «покаянными», в которых подробно разбирал собственные диагностические и лечебные ошибки.
Хирурги во всех уголках нашей страны считали С.С. Юдина своим Учителем. Правильнее было бы их назвать сторонниками, подражателями. Но был круг близких, настоящих учеников, которые непосредственно и по многу лет работали рядом с Юдиным, исповедовали его принципы и даже дружили семьями. Почти все они стали со временем профессорами, академиками. Среди них Дмитрий Алексеевич Арапов, Борис Сергеевич Розанов, Аркадий Алексеевич Бочаров, Борис Александрович Петров, Павел Иосифович Андросов. К сожалению, один из них, которого особенно тщательно пестовал Юдин, которому он почти собственноручно сделал докторскую диссертацию, как оказалось впоследствии, был автором ложного доноса на своего шефа, автором юдинской трагедии. После ареста С.С. Юдина его должность в институте занял Б.А. Петров, в дальнейшем присвоивший все, что делал его Учитель. Он был такой не первый и далеко не последний в истории человечества.
Была у С.С. Юдина еще одна страсть, которая проявилась после прихода на работу в «Склиф». Тот, кто знаком с историей Москвы, видимо, знает, что Институт Скорой Помощи им. Н.В. Склифосовского расположен в здании бывшей Шереметьевской больницы («странноприимный дом»), построенной в первом десятилетии XIX века графом Н. Шереметьевым в память жены, крепостной актрисы Прасковьи Жемчуговой по проекту итальянского архитектора Кваренги. Во время Отечественной войны 1812 года здание уцелело, использовалось в качестве госпиталя для русских и французских солдат и офицеров, а с 1923 года в нем был организован вышеназванный институт. Внутренние помещения больницы Шереметьева были расписаны итальянским художником Доменико Скотти.
Великая Отечественная война 1941 — 1945 годов внесла изменения в работу самого С.С. Юдина и всего коллектива Института Скорой Помощи, хотя неотложная хирургия и острая травма и без войны – война мирного времени. Только меняются причины полученных повреждений – они являются в основном огнестрельными, меняется количество пациентов – их становится очень много и одновременно. Конечно, есть и другие различия, но во все времена хирургический опыт мирного времени используется на войне и наоборот.
Все прояснилось 23 декабря 1948 года. Вечером этого дня за Сергеем Сергеевичем приехала машина, и его пригласили на консультацию к «тяжелому больному», имя которого не называлось по причине его высокой должности. Такое уже случалось ранее, поэтому он сел в машину и был доставлен к …следователю на Лубянку.
В тот же день таким же образом была арестована старшая операционная сестра Юдина – Марина Петровна Голикова. Она была не только старшей операционной сестрой, но и близким другом Сергея Сергеевича, готовила к печати и редактировала его рукописи, отвечала на некоторые письма, была очень образованным человеком и красивой женщиной. К ней обращались сотрудники Института, когда нужно было чего-нибудь добиться от Юдина. Юдин говорил о ней – «Святая женщина».
Сегодня уже многое известно, и не только из устных рассказов, о том, что происходило с Юдиным в течение трех лет его пребывания в тюрьме и двух лет – в ссылке. Читать об этом больно и страшно.
В ночь ареста начался допрос Юдина старшим следователем полковником Комаровым в присутствии заместителя Берии Абакумова. Полковник избил Юдина, выбив ему почти все зубы, раздел догола и, лежащего на полу, бил резиновой палкой. Был применен к нему и хорошо известный конвейерный метод допроса, при котором круглосуточно без перерыва арестованного допрашивают меняющиеся следователи. Юдин мужественно переносил все, что с ним делали, кроме одного – когда его веки специальными щипцами заворачивали в трубочку, боль при этом возникала такая, что ему приходилось кричать, и он терял сознание.
Юдина обвиняли во вражеских действиях против СССР и шпионаже в пользу английской разведки. Кроме того, в процессе допросов от него требовали компрометирующих данных на крупных военачальников (Жукова, Конева, Толбухина и др.). Он с ними был хорошо знаком, часто встречался во время своих поездок на фронт, высоко ценил их талант полководцев, особенно, Г.А. Жукова, сравнивая его с Суворовым. Ни на кого он не дал никаких порочащих показаний. Но через три года он уже не смог вытерпеть все, что с ним делали в МГБ, и подписал обвинение в своей «шпионской» деятельности. В 1952 году он был осужден на 10 лет ссылки и отправлен в город Бердск Новосибирской области. Его сопровождала и находилась с ним его жена, Наталья Владимировна.
В Бердске администрация больницы вначале не разрешала ему участвовать в лечении больных, но затем местные хирурги сами стали приглашать его в операционную, и он вновь после долгого перерыва стал к операционному столу. Операции проходили при большом скоплении местных врачей. Через короткое время его перевели в Новосибирск. Это произошло после того, как второй секретарь обкома партии обратился в Кремлевскую больницу Москвы с просьбой принять на операцию его жену с тяжелым заболеванием желудка. Из Москвы ответили: «Зачем ее везти в Москву, когда лучшие руки страны находятся от вас в 60 километрах».
Несмотря на разрешение оперировать в Новосибирске, администраторы здравоохранения (главный врач больницы, ректор медицинского института) всячески препятствовали его полноценной хирургической работе, научным исследованиям по изучению секреции желудка и контактам с молодежью. Но студенты все равно старались помогать Юдину в опытах на животных, провожали его домой, интересовались разными хирургическими проблемами и, вообще, любили поговорить с ним о литературе, искусстве.
В 1952 году С.С. Юдину разрешили на несколько дней приехать в Москву, чтобы проводить в последний путь его гимназического друга, известного хирурга Ф.Д. Очкина. Во время похорон на Новодевичьем кладбище при большом скоплении коллег отдельно от всех стоял исхудавший Сергей Сергеевич в какой-то старой шинели и плакал. Никто к нему не подошел. В этот приезд ему удалось передать результаты своих последних исследований академику К.С. Быкову, занимавшему высокий пост в Академии Медицинских Наук. Он рассчитывал, что Быков замолвит за него слово в правительстве и ему разрешат вернуться в Москву. Как потом стало известно, Быков высоко оценил юдинские исследования, но ходатайствовать о нем не стал. Когда же в стране развернулась кампания против «врачей-убийц», которую начал «лучший друг всего человечества», Юдин потерял всякую надежду на возвращение из ссылки.
Однако вскоре после смерти Сталина Сергея Сергеевича полностью реабилитировали, и он возвратился в свой родной «Склиф», но в должности не главного хирурга, а заведующего хирургическим отделением. Ему еще пришлось пережить тяжелое собрание сотрудников Института, на котором его ученик Б.А. Петров и его немногочисленное окружение пытались доказать, что Юдин был осужден справедливо, так как всегда не любил Власть, хвалил все заграничное и весь Институт работал на его славу. Но справедливость восторжествовала, и Сергея Сергеевича возвратили на его законную должность.
Несколько слов о судьбе М.П. Голиковой. Ее также пытали и требовали материалы об антисоветской деятельности С.С. Юдина. Обещали расстрелять ее мужа, забрать любимую дочь в детский дом, и Марина Петровна сломалась – подписала все, что от нее требовали. Это не спасло ее от ссылки. После реабилитации она находилась в ужасном состоянии за то, что оговорила любимого шефа, каялась, просила прощения. Сергей Сергеевич всё понял и, конечно, ее простил. Она очень много сделала после всей этой страшной трагедии. Она редактировала и готовила к печати написанную в тюрьме книгу «Размышления хирурга», которая вышла в свет уже через 14 лет после смерти автора.
После реабилитации С.С. Юдин прожил всего 11 месяцев. В июне 1954 года он выступил с прекрасным программным докладом о перспективах развития хирургии. Доклад этот был сделан в Киеве, на Съезде украинских хирургов, но, почувствовав боли в груди, он сказал, что не дождется окончания съезда и поедет домой. Перед отлетом попросил отвезти его в старую психиатрическую больницу, чтобы посмотреть неоконченную фреску Врубеля. Долго стоял перед ней. В самолете боли усилились настолько, что экипаж вынужден был снизить высоту, но в Москву он прилетел вновь бодрый, от госпитализации отказался, сказал, что поедет домой, отдохнет и приедет в клинику смотреть больных. Через несколько часов жена зашла в кабинет и увидела, что Сергей Сергеевич мертв. Его похоронили на Новодевичьем кладбище.
Когда я готовил эту публикацию, обратил внимание на очень малое количество сведений о собственной семье Сергея Сергеевича. Почти ничего о жене, Наталье Владимировне Платоновой. Они поженились в 1916 году. Наталья Владимировна, студентка какого-то частного университета, дочь очень богатого отца, владеющего множеством грузовых и пассажирских пароходов на Волге, ухаживала за тяжело раненным Юдиным в госпитале. О том, что она была красива, свидетельствуют несколько фотографий. Все, других сведений нет. Да, кто-то из братьев Сергея Сергеевича упоминает, что семья Платоновых была в родстве с семьей фабрикантов Алексеевых, из которой вышел великий русский режиссер и актер Константин Сергеевич Станиславский (это его псевдоним) – один из основателей Московского Художественного театра. Сергей и остальные дети Юдиных называли его «Дядя Кока».
В 1917 году у Юдиных родился сын. По традиции старшего сына в этой семье называли Сергеем. О сыне Сергее известно только, что в 1943 году он приехал с фронта в Москву. Отец обвинил сына в том, что он покинул свою часть, используя для этого имя отца, и выгнал его из дома со словами: «У меня больше нет сына». Дальнейшая судьба этого молодого человека неизвестна. Во время тюремной эпопеи Юдина упоминается «внучка Галя», которую следователи грозились забрать из семьи и отправить в детский дом. О ней тоже ничего не известно.
О трудном характере С.С. Юдина написано много и много рассказывалось устно учениками, сотрудниками и просто очевидцами. Это неудивительно: у большинства великих людей, и Юдин не исключение, были трудные, а порой просто ужасные характеры, доставляющие много страданий и неудобств окружающим. Надо ли интересоваться подробностями жизни гения или большого таланта? Мне кажется, надо, поскольку позволяет кое-что понять и объяснить в биографии таких личностей. Правда, вот такой серьезный писатель, как А. Битов считает: «Это пошлость знать подробности о человеке, а не то, что он делает». Наверное, он имел в виду тряску «грязного белья», тогда с ним можно согласиться. Надеюсь, меня не обвинят в пошлости, если расскажу несколько эпизодов, говорящих о трудном характере С.С. Юдина.
Поскольку, как говорилось ранее, Сергей Сергеевич дружил со многими художниками, то они часто ему презентовали свои работы, часть из них он вывешивал в больничных палатах, справедливо считая, что хорошее искусство является одним из факторов, способствующих выздоровлению больных. Однажды Юдин попросил одного из молодых хирургов повесить подарок на стену палаты. Утром, придя на обход, он заметил, что картина повешена криво. Виновник был уволен со словами: «Хирург, не умеющий вбить гвоздя в стену, – это не хирург».
Бывало, что он не щадил даже своих учителей. Так, однажды, когда Юдин был уже академиком и находился в зените славы, во время спора с Т.П. Краснобаевым, у которого он учился, работая в санатории «Захарьино», Т.П. что-то резкое сказал Сергею Сергеевичу, а тот не менее резко ответил. Тогда Краснобаев заметил, что с такими заслуженными людьми, как он, так не разговаривают. Тогда Юдин сказал фразу, прозвучавшую очень обидно: «Так ведь это я вас выдвинул в академики, а не вы меня». Мне показалось удивительной такая бестактность при таком воспитании.
Хорошо известен факт обмена записками между Н.Н. Бурденко, в то время первым Президентом АМН СССР и С.С. Юдиным, младшим и по возрасту и ниже в официальной иерархии. Николай Нилович написал Юдину записку, в которой просил проконсультировать больного с заболеванием желудка. Записка была на официальном бланке, начиналась «Дорогой Сергей Сергеевич», но заканчивалась: Президент АМН, Главный хирург Советской Армии, Герой Социалистического Труда, Лауреат Сталинской Премии и еще что-то. Юдин ответил: «Дорогой и Глубокоуважаемый Николай Нилович». Далее был написан диагноз и подпись — «Ворошиловский стрелок С. Юдин».
Гениям прощается многое и это, конечно, справедливо. Злопамятным С.С. Юдин не был, но донос своему ученику не простил. Когда С.С. вновь стал главным хирургом «Склифа», а ученик переведен в заведующие хирургическим отделением, Юдину принесли на подпись зарплатную ведомость. Против фамилии ученика он приписал: «Этот человек у нас не работает».
Несколько собственных мыслей, связанных с вышеизложенным.
Что меня поразило в биографии Сергея Сергеевича Юдина? В первую очередь, конечно потрясающее трудолюбие при данном Богом таланте. Ни дня без операций, без чтения, ни дня без научного поиска. В любых условиях он сам себе создавал условия, даже, если для этого требовался просто физический труд, далекий от его хирургического рукоделия.
Второе – это широта интересов, далеко выходящая за рамки профессии и это украшало его жизнь, способствовало творческому отношению к основному делу, которым он занимался.
И третье, поразившее меня обстоятельство, уже относящееся не к самому Юдину, а к Власти, при которой он жил. Прочитав за свою жизнь достаточно про жизнь известных врачей, не встретил ни одной истории, когда «лучшие руки страны», которые могут понадобиться в любую минуту (буквально) каждому из смертных, и вождям в том числе, уничтожались или удалялись на расстояние, не позволяющее этими руками воспользоваться. Ведь сколько жизней было спасено благодаря тому, что в момент внезапно возникшей трагедии вблизи находился врач, знания и умение которого позволили вернуть радость жизни. Даже, если врач был «инакомыслящий».
Закончу стихами, которые любил повторять С.С. Юдин после посещения Новодевичьева кладбища:
Бродил, скорбя, среди могил.
Одним сказал: зачем ты умер!
Других спросил: зачем ты жил?
Игорь Григович, доктор медицинских наук, профессор ПетрГУ
