Директор музея-заповедника «Кижи» рассказала «Лицею», приедут ли в этом году эксперты ЮНЕСКО, чтобы оценить ход реставрационных работ на Преображенском храме, обозначила позицию по стоимости проезда на остров, назвала приоритетное направление в работе музея и ответила на другие наши вопросы.
В середине сентября в музее-заповеднике «Кижи» прошел крупный международный форум, посвященный вопросам консервации, реставрации и изучения памятников деревянного зодчества «Системный подход к сохранению памятников деревянного зодчества». В нем приняли участие специалисты из 10 стран.
В октябре на коллегии Министерства культуры России была утверждена Концепции развития музея на ближайшие 10 лет – 2017-2027 годы (предварительно она обсуждалась в Общественном совете музея). В ней отмечено, что «в настоящее время в музее происходит переход от преимущественно «реставрационного» подхода к сохранению памятников к «хранительскому», при котором необходимость в реставрации отдаляется во времени или не наступает совсем».
По сообщению пресс-службы музея «Кижи», на это обратили внимание и члены коллегии Минкульта. Директор Исторического музея Алексей Левыкин отметил, что в концепции «во главу угла поставлено сохранение объектов культурного наследия и создание инфраструктуры, без которой работа по сохранению невозможна». Об этом наша беседа с директором музея-заповедника «Кижи» Еленой Богдановой.
– Елена Викторовна, можно сказать, что в деятельности музея появилось новое направление и сегодня оно выходит на первый план?
– Это не новое направление, и появилось оно в концепции в результате накопленного в предыдущие 15 лет опыта. В музее уже несколько лет действует служба по мониторингу и содержанию памятников, внедрена система их комплексного профилактического обслуживания, сочетающая мониторинг, консервацию и реставрацию. Это позволяет поддерживать одновременно большое количество объектов культурного наследия в хорошем состоянии при минимальных финансовых затратах.
Приобреталось специальное оборудование: резистограф для выявления скрытых дефектов древесины, запатентованная СВЧ пушка для уничтожения вредителей, системы неразрушающего контроля и другое. В штатном расписание музея появились специалисты таких непрофильных для музеев профессий, как, например, промышленный альпинизм. В результате процент памятников, не требующих комплексных реставрационных работ, вырос с 78,3 процента в 2012 году до 81,1 процента в 2015-м.
Всё это означает, что наши специалисты, используя систему комплексного профилактического обслуживания, включающую мониторинговые и многоуровневые защитные мероприятия, научились продлевать жизнь памятников деревянного зодчества за счет выполнения относительно недорогих, щадящих по отношению к памятнику профилактических мероприятий. Для этого необходимо и создание инфраструктуры: систем электроснабжения, пожарных водозаборов и т.д.
– Проще говоря, музей при гораздо меньших затратах, проводя постоянный мониторинг состояния памятников и профилактические мероприятия на них, сегодня может обойтись без дорогостоящей реставрации, которая воспринимается как хирургическая операция? Хотя при обсуждении концепции в Минкульте были отмечены ее «особые находки» – позиционирование «Кижей» как музея дерева и музея реставрации. Это отметил директор Исторического музея Левыкин. Еще он добавил, что если музеи дерева и реставрации будут созданы, «Россия получит уникальный музей и научный центр мирового значения».
– Но если для спасения памятника нужны кардинальные, хирургические меры, такие, как полная комплексная реставрация, какие бы расходы ни требовались, эти работы выполняются. Как в ситуации с Преображенским храмом.
– О чем бы мы ни говорили, но мимо этого вопроса не пройти. Приедут ли в этом году на остров эксперты ЮНЕСКО, чтобы оценить ход реставрационных работ?
– Нет, не приедут, потому что реставрационные работы на храме в этом году не велись. Сейчас демонтирован и перевезен в Плотницкий третий реставрационный пояс, там же идут работы по изготовлению лемехов для куполов. Эксперты не приедут, но вот представителей музея и Минкульта России как нашего учредителя пригласили в штаб-квартиру ЮНЕСКО в Париже, куда мы и собираемся во второй половине октября. Ожидаем, что будет серьезный, предметный и очень важный для нас разговор.
– Так ли было актуально и обосновано требование Министерства культуры России предоставить проект завершения реставрационных работ на Преображенском храме, без которого Минкульт отказался даже финансировать работы? Музей потерял целый сезон…
– Мое мнение: такой проект был нужен и своевременен. Отмечу, что в сентябре мы получили больше 50 томов — их количество выросло, потому что некоторые из них разделили на отдельные тома, — проектной и рабочей документации, в которых подробно расписаны все необходимые дальнейшие действия. А помимо собственно реставрационных работ проект предусматривает дополнительные архитектурно-археологические и научно-реставрационные исследования памятника, организацию земельного участка и меры противопожарной безопасности, усиление исторических конструкций здания, демонтаж лифтинга и силового металлокаркаса, устройство ливневой канализации, монтаж элементов интерьера. И что еще важно, сделан анализ уже проведенных работ.
Выполнил проект институт «Геореконструкция», наш партнер с первых дней реставрационных работ на Преображенской церкви. Проект сделан в рамках госконтракта, заключенного по результатам конкурса осенью прошлого года, срок договора истекает в декабре.
– Можно ли надеяться, что теперь, после появления на свет такого объемного документа, сюрпризов больше не будет – ни со стороны учредителя музея, ни со стороны ЮНЕСКО? И пусть на последнем этапе, но будут отменены, наконец, тендеры, ведь с самого начала вы работаете с постоянными партнерами, которые доказала свой высокий профессионализм? Зачем проводить их через тендеры и терять на этом дорогое время?
– Мы не пишем законов и не имеем права вносить в них изменения, мы обязаны их выполнять.
– Намерен ли музей принимать в расчет мнение общественности, принимая решения, которые могут повлиять на состояние кижских памятников?
– Мы не собираемся утаивать информацию от общественности, по-моему, все уже убедились, что сегодня музей проводит политику открытых дверей. Мы готовы выслушать и услышать любого, кто придет к нам. Другое дело, что право окончательного решения остается за специалистами музея, которые несут всю ответственность.
Я могу назвать десятки фамилий людей, с которыми у музея сложились хорошие деловые контакты и с которыми он сотрудничает: Это Ирма Ивановна Муллонен, председатель Общественного совета музея, Валентина Александровна Сукотова, возглавляющая общественную организацию «Заонежье», хорошо всем известный Вячеслав Петрович Орфинский, бывшие сотрудники музея – его многолетний директор Эльвира Валентиновна Аверьянова, создатель Плотницкого центра Николай Леонидович Попов и еще многие другие.
– Будет ли при встрече в ЮНЕСКО обсуждаться вопрос о входной зоне? Насколько я знаю, музей подготовил за последнее десятилетие несколько ее проектов, которые не прошли согласование?
– Будем обсуждать. Свои эскизные предложения музей представил еще летом прошлого года, они были утверждены на координационном совете. Но сегодня я могу сказать однозначно: пока ЮНЕСКО не согласует эскизы, новых проектов входной зоны не будет, это очень затратная работа. Сначала надо пройти этап обсуждения, согласования, поиска компромиссов.
– Не резонно было бы перенести входную зону, после завершения строительства дороги Великая Губа – Оятевщина, в тот район, тем более что там планируется возведение целого комплекса по приему и обслуживанию туристов? И что важно, за пределами охранной зоны.
– Рациональное зерно в этом есть, и мы планируем часть объектов входной зоны перенести туда. Однако и на острове придется ее сохранить, пусть в урезанном состоянии. Дело в том, что круизные теплоходы не могут швартоваться там, для этого там нужно углублять фарватер, а в охранной зоне это сделать нельзя.
– Музей материально заинтересован в развитии туризма на острове? Или все деньги уходят в бюджет?
– Однозначно заинтересован. На заработанные средства мы приобретаем оборудование, причем новейшее – во время поездки участникам форума продемонстрировали его в действии, покупаем технику.
– Еще один вопрос, мимо которого не могу пройти. СМИ регулярно пишут о сотнях и тысячах туристов, которые приезжают, приплывают на остров со всего мира. Однако не скажу что для большинства, но для многих жителей Карелии Кижи недоступны, стоимость проезда туда и обратно растет из года в год стабильно. Может ли музей изменить ситуацию?
– Нет, не может. Стоимость проезда устанавливает перевозчик, кроме того все причалы – в Петрозаводске и кроме главного на острове – сданы были в свое время в аренду. Когда завершатся сроки аренды, музей займется этим вопросом, но заниматься непосредственно перевозками мы не планируем. У музея сегодня столько своей профессиональной музейной, работы, что взваливать на себя еще и перевозки просто нереально. Надеемся, что благотворно на решение этого вопроса повлияет открытие автомобильного маршрута в Кижи по Заонежскому полуострову после завершения строительства дороги Великая Губа – Оятевщина – осталось несколько сот метров. Тогда Кижи станут доступнее. Ведь поехали жители Карелии в Рускеала!
Пользуясь возможностью, хочу напомнить, что «Кижи» не только музей-заповедник деревянного зодчества, но и этнографический музей. Наши сотрудники в экспедициях собрали богатые коллекции, и мы работаем над тем, чтобы позиционировать Кижи как остров культур трех народов: русских (Заонежье, Пудожский район), карелов и вепсов.
– Если расставить направления деятельности музея в порядке приоритетности, что бы вы вынесли в начало? При этом не умаляя любое из направлений?
– Наверное, то, с чего началась наша беседа. 50 лет назад, а полувековой юбилей «Кижи» отмечают в этом году, перед новым тогда музеем была поставлена главная задача: взять под свою опеку памятники деревянного зодчества и хранить их. В управлении музея «Кижи» сегодня 82 объекта, и не только на острове. И главная задача та же: хранительство и охрана.
Фото Валентины Чаженгиной
