Книга, которая издана музеем-заповедником «Кижи» в свой 50-й юбилейный год, называется несколько иначе – «От первого лица. Сборник воспоминаний о Кижах».
«Только чудаковатые, по-хорошему ненормальные люди готовы посвятить свою жизнь Кижам. Почет и слава им!»
Воспоминания ветеранов и тех, кто и сегодня продолжает трудиться в музее, а также сотрудников других учреждений культуры, связанных по роду своей деятельности с «Кижами». Охватывают эти воспоминания довольно большой период – с 50-х по 80-е годы прошлого века.
«Кижи» были одним из первых в Советском Союзе музеем-заповедником народной культуры. А это значит, что ни опыта предшественников, ни даже наработанных нормативных документов. Еще надо отметить, что среди авторов воспоминаний, вошедших в сборник, директора музея, сменявшие друг друга, научные работники, плотники и смотрители, экскурсоводы и реставраторы (автор-составитель Борис Александрович Гущин). То есть жизнь острова и процесс создания на нем музея поданы как бы с различных позиций и точек зрения.
Признаюсь, что к чтению сборника приступила с некоторой опаской, боялась, что меня ожидают специфические статьи специалистов, нашпигованные профессиональными терминами, перемежающиеся восторгами по поводу и самого острова, и памятников деревянного зодчества, находящихся на нем. А оказалось все не так. Хотя преклонение, если можно так сказать, перед этим сказочным островом, восприятие своей работы как служение ему чувствуется практически в каждой статье. В сборник включены воспоминания около 40 авторов, часть из них написали по два-три очерка. Не то что пересказать каждый невозможно, даже коротко упомянуть в обзоре просто невозможно..
Если коротко, то первая мысль, которая приходит после прочтения последнего материала: да ведь это не просто история музея — это портрет поколения, которое сейчас называют шестидесятниками. И портрет этот если не более, то не менее точнее, выразительнее и интереснее, чем созданный в телесериалах. Те, о ком идет речь в книге, не фрондерствовали, они работали, им было просто некогда, перед ними стояла огромная задача – создать музей, которого еще не было.
Виола Гущина, которая в этом году отмечает 50-летие своей работы в «Кижах», сформулировала задачу, которую поставили перед собой молодые сотрудники музея полвека назад: «Мы хотим объять необъятное и верим, что это возможно». И еще она вспоминает, что число интеллигентов в пересчете на квадратный кижский метр в те годы было, пожалуй, самым высоким в стране.
Но все было не так гладко. Развернулась в те же годы кампания по уничтожению памятников архитектуры, в первую очередь храмов. В 1963 году, как вспоминает Б. Гущин, в Совете Министров КАССР появился список, в который включили 116 церквей и часовен, подлежащих немедленному уничтожению. Причем далеко не малая часть местного населения не возражала против этого. И молодые музейщики подняли на ноги культурную общественность.
Ученый-фольклорист и писатель Дмитрий Балашов написал письмо в ЦК КПСС, в котором были такие строки: «Часовню в деревне Подъельники оценили по стоимости дров. Во сколько вы оцените всю Россию!». Далекий от политики Константин Паустовский написал текст коллективного письма деятелей культуры в защиту памятников культуры, в числе подписавших его были Леонид Леонов, Владимир Фаворский, Корней Чуковский и многие другие.
Письмо завершалось, как доказало время, пророческими словами: «…Недалеко то время, когда великолепные эти произведения станут объектами отечественного и мирового туризма и источником гордости нашей страны…». В 1963 году ни один памятник из печального известного списка не был уничтожен. Кстати, за годы существования «Кижи» приобрели много друзей, которые поддерживали музей. Только два имени (но какие!) – Дмитрий Сергеевич Лихачев, Савелий Васильевич Ямщиков (в книге им посвящены отдельные очерки).
Интересно, что прилагательные кижский, кижское, кижские в контексте истории Кижей воспринимаются не просто как определения. Например, кижские плотники — это не просто специалисты древнейшего ремесла, работавшие или работающие на острове Кижи. Как и кижские смотрители, экскурсоводы, можно перечислить все профессии, включая специалистов. Это определение означает особую касту. А как иначе, если местные мужики, плотники-реставраторы, бригаду которых возглавлял ныне легендарный Михаил Кузьмич Мышев (кто о нем только ни писал, кто ни сфотографировал и с кем!), на руках перенесли на огромное расстояние через болото разобранную часовню Трех святителей из деревни Кавгорово.
И еще один яркий эпизод, о котором упоминает архитектор-реставратор Александр Ополовников, имя для Кижей можно сказать не просто легендарное — святое. Мюд Мечев посвятил ему настоящую поэму, правда, не в стихах, а в прозе (отрывок из нее включен в сборник). Александр Викторович, как вспоминает он сам, дал задание кижскому столяру Никите Григорьевичу Маньшину по образцу сохранившегося изготовить недостающие столбы для реставрации крыльца Преображенской церкви.
Когда архитектор пришел принимать выполненное задание, то обнаружил, что вместо трех порезок на столбах Маньшин сделал четыре. Но в ответ на замечание архитектора Никита Григорьевич ответил: «Александр Викторович, посмотрите внимательно на все и убедитесь, что столбы с четырьмя порезками выглядят не хуже, а лучше, да и мы не хуже тех мастеров, что делали раньше». И сам Ополовников согласился с доводами мастера.
Особая страница истории музея кижские директора. Первым из них стал отставной военный журналист Владимир Иванович Смирнов. И хотя военный дух стал ощущаться в музее, но только слегка. В коллективе подшучивали, что теперь у них вместо «ученых советов» «военные советы» и «штабная культура» вместо «оформления документов». Тем не менее Смирнов оказался дельным руководителем, именно ему пришлось закладывать основы деятельности музея. Более того, тот дух интеллигентности, о котором пишет Виола Анатольевна Гущина, исходил в первую очередь от директора.
А вот имя другого военного отставника (в те годы в армии шло сокращение) – Алексея Тихоновича Беляева — проходит через многие воспоминания, при жизни его называли легендой острова. Не получив никакого специального музейного образования, Беляев стал «непревзойденным знатоком истории материальной культуры, русской и карельской этнографии».
Если говорить о директорах, то нельзя не вспомнить о Вилхо Ниеми, годы директорства которого называют сегодня «золотым веком музея «Кижи». Сам он с известной долей иронии пишет об этом в своих воспоминаниях так: «Что они (сотрудники музея. – В.Ч.) вкладывают в это понятие («золотой век». – В.Ч.) мне трудно сказать. Но должен признаться, что обладая слабостью, присущей любому человеку, я втайне частицу благородного металла отношу к себе, губернатору острова этого периода». А свои воспоминания он озаглавил так: «Отрывочные воспоминания экс-губернатора о. Кижи».
А ведь начало было далеко не оптимистичным: в кресло директор В. Ниеми пересел со стула инженера бюро патентоведения Онежского тракторного завода. Признается, что до своего назначения не только не мечтал о работе в музее, но и не представлял, что это такое. Его назначение состоялось на заседании бюро обкома КПСС, Вилхо Ниеми был идейным коммунистом.
Надо ли говорить, что его появление не вызвало энтузиазма в коллективе? Но это отношение постепенно менялось, и не только потому, что главным качеством любого начальника Вилхо Арвидович считал умение наладить «правильные отношения с людьми». Став директором, он с первых дней обложился книгами по истории, этнографии, фольклористике, деревянному зодчеству. И уже через два месяца сам с большим удовольствием, когда выдавалось свободное время, естественно, водил экскурсии на острове, тем более что как потомок американских финнов владел тремя иностранными языками.
Правда, «золотой век» длился недолго – всего 6 лет. В 1973-1975 годах началась кампания за идеологическую чистку экскурсионной работы в музеях. Партия требовала, чтобы материалы были насыщены атеистической пропагандой.
Губернатор острова сопротивлялся натиску сверху (и это несмотря на то, что оставался атеистом!), но одолеть партийную машину ему не удалось. В 1975 году, когда подошел пенсионный возраст, ему настоятельно порекомендовали позаботиться о своем здоровье (действительно, все 6 лет его рабочий день начинался в 4 утра и завершался в 10 вечера). Возражения не принимались, и Вилхо Ниеми пришлось уйти, точнее, его ушли.
В заботах о его здоровье со стороны партийных товарищей губернатор острова действительно не нуждался, он после этого прожил еще около 30 лет, написал воспоминания, а когда открылась граница, вернулся в Финляндию, откуда много лет назад уехал в поисках счастья его дед. Похоронен в городе Тампере, где жил последние годы. Самой яркой страницей своей жизни (а он много ездил по миру, многое повидал, в музей на острове постоянно приезжали известные иностранцы) Вилхо Арвидович называет шесть лет своего губернаторства на острове Кижи.
Последние очерки сборника относятся к годам начала реставрации Преображенского храма. Сколько тогда было сломано копий! О том, что Преображенская церковь нуждается в реставрации, не спорил никто. Но как ее реставрировать? Дискуссия выплеснулась на страницы не только республиканских, но и всесоюзных газет, в ней участвовали реставраторы, инженеры, архитекторы, представители общественности. Проводились многочисленные симпозиумы, конференции, конгрессы… И кому лучше знать об этих баталиях, как не начальнику Плотницкого центра, заместителю директора музея «Кижи» по реставрации памятников (с 2002-го по 2013 год), руководителю реставрационных работ на погосте Николаю Леонидовичу Попову: «90-е годы… ХХ век. А церковь так и стояла у меня в глазах, было такое впечатление, что она безмолвно и безропотно вопрошает «Так когда же?». И было мне, честно говоря, неудобно смотреть в ее сторону, потому что и сам отметился на одном из таких форумов».
Его дополняет Алексей Алексеевич Кочкин, в 1980-е годы работавший зам. начальника производственного отдела Петрозаводского СМУ треста «Союзпромбуммонтаж», которое занималось монтажом металлокаркаса в Преображенской церкви. Он вспоминает о том, как их ославили на весь Советский Союз. Даже собственная теща упрекала его: «Леша, ты погубил Кижи!». «Но главный судья в таком деле, — заключает Алексей Алексеевич, — время! Прошедшие с тех пор три десятилетия показали, что мы сделали все правильно: церковь устояла благодаря каркасу». Но эта страница истории музея-заповедника пока не дописана.
Пересказать хотя бы некоторые материалы книги невозможно, да и такую задачу я не ставила. Мне очень хочется привлечь внимание будущих читателей к этой книге, к тем темам, вопросам, которые поднимают ее авторы и которые выходят за территорию музея-заповедника.
Вилхо Арвидович Ниеми считал, что тяжелый груз ответственности, который лежит на каждом, кто работает в музее, делает его работу (независимо от занимаемой должности) ближе к аду, чем к раю. «Только чудаковатые, по-хорошему ненормальные люди готовы посвятить свою жизнь Кижам. Почет и слава им!».
К будущим юбилеям будет издана еще не одна книга, ведь музей-заповедник «Кижи» живет и развивается. Но те, о которых идет речь в уже вышедшем сборнике, навсегда останутся первыми.
Фото с сайта музея-заповедника «Кижи»
