Яна Жемойтелите продолжает свои экскурсии по Петрозаводску. Прогулка по улице Горького
Но разве сейчас Лука не врет из каждого телевизора, что Россия уверенной поступью шествует вперед, давя паразитов шершавой медвежьей лапой?
Максим Горький – фигура культовая. По крайней мере был таковым в советское время. Самый издаваемый автор в СССР. Ещё до его ухода в его честь был переименован его родной Нижний Новгород, названы два крупнейших театра, теплоход, крейсер, самолёт, Литературный институт… Поэтому и улицу ему отвели в самом центре Петрозаводска.
Кстати, сейчас в Москве не осталось даже переулочка Горького. А у нас она живет и здравствует, но я сомневаюсь, изучают ли его произведения до сих пор в школе. А если изучают, то что именно. Вот мы «Песню о буревестнике» даже учили наизусть. Разбуди среди ночи – и сейчас от зубов отскочит. У меня и теперь нет такого уж резкого неприятия Горького, чтобы взять и выбросить. Может быть, еще и потому, что с Горьким связано мое детство, но об этом чуть позже.
Сравнительно недавно, ну лет так десять назад я поняла, на кого так похож Горький. Конечно же, на Ницше! Усы отпустил, волосы назад зачесал, подражая кумиру. Конечно, в советское время об этом нельзя было и заикнуться, тем более что портретов Ницше никто и не видел. А теперь ницшеанство Горького вроде бы стало общим местом, но все равно спотыкаешься, когда читаешь у Ницше: «Не стоит парить над пропастью, если ты не птица». У Алексея Максимовича эта фраза модифицировалась известно как, и даже немного неудобно становится за автора. И одновременно за себя, что ведь сочинения писали, что рожденный ползать летать не может. Вообще-то может и еще как. Сколько рожденных ползать высоко взлетели!
Горького самого иные литературоведы считают духовным плебеем, который упорно карабкался в культуру. То есть в гору. И ведь вознесся. Но упал и убился. Даже немного жаль этого человека. Сверхчеловеком так и не стал, хотя очень хотелось. Может быть, помешала обычная жалость «падающего подтолкнуть». До недавнего времени мне вообще представлялось, что Алексей Максимович был изначально человеком добрым, он многих физически спас. Да и судьбу сверхчеловека в России понимал прекрасно. Я имею в виду «Данко» с его горячим сердцем, на которое в результате наступил один осторожный человек, чтоб не светило больше.
Тот факт, что в Европе заурядный человек заполонил все свободное пространство, первым как раз заметил Ницше. Последняя фраза, брошенная Заратустрой перед тем, как он удалился в одиночество, звучала так: «Спасите нас от равенства». Не спасли. Заратустру задавила демократическая общественность, как и горьковского Данко…
Давайте вспомним еще роман «Мать», который сейчас считается абсолютно провальным. А мы его не только в школе проходили, но и ставили в ТЮЗе при дворце пионеров. Я играла девушку Сашу, которая спрашивала у Павла: «Вы понесете знамя? Это решено?..» В вопросе сквозила явная экзистенция, потому что Павла наверняка бы арестовали, и тогда надежды на обустройство личной жизни летели коту под хвост. Впрочем, мы тогда думали только о том, что играем классику. Кстати, весьма современно играли по тем временам.
В школьные годы мне нравилось бродить в окрестностях Онегзавода, отыскивая старые строения. Мне представлялось, что вот в таких декорациях разыгрывалась драма горьковской «Матери». А улица Горького тогда считалась престижной: на ней, помимо хрущевок, были капитальные «сталинки», в которых жили представители советской народно-хозяйственной элиты. И был даже какой-то ДК, не помню уже какой, но здание до сих пор прилично выглядит, хотя все Дома культуры закрыты вместе с этой самой культурой.
Тогда считалось так, что «Мать» — первое произведение социалистического реализма. Может быть, кто-то так и до сих пор считает. Впрочем, был ли жанр? Или он представлял собой искусственно собранные в кучу разножанровые творения?..
Алексей Максимович Пешков все-таки воспитывался в царское время, поэтому волей-неволей в подкорке у него сидело Священное писание, как при социализме у нас в подкорке застрял он сам. Так вот, роман начинается с того, что рабочий Павел Власов становится адептом какой-то новой веры, заражает ею окружающее пространство и в конце концов открыто возглавляет шествие. А мать, которая поначалу не понимает что к чему, все-таки проникается верой сына и подхватывает его знамя. Чем не пересказ новозаветной истории Богоматери? Вряд ли Горький сделал это сознательно, сработала подкорка скорее всего.
А теперь говорят, что «Мать» якобы чистая агитка и декларация. Потому что в соцреализме должна присутствовать мифологизация, а в «Матери» ее как будто нет. Есть.
Откровенно соцреалистический герой может быть и Лука из пьесы «На дне», который всем врет во утешение. Якобы юродивая проповедь, а на самом деле настоящий завет жанра, когда счастье отодвигается куда-то далеко-далеко, за синие горы, в неопределенное будущее. Мне так примерно и представлялось в юности, когда мы с подружками ходили в кино в Парк пионеров, в который именно и впадает улица Горького. Что вот сейчас мы живем, конечно, неплохо, но можно еще немного потерпеть. Потому что наша страна вынуждена тратиться на крылатые ракеты, чтобы не было войны. Но когда мы вырастем, жизнь обязательно наладится, и все для нас еще неминуемо состоится… Мы выросли. Социалистический реализм тихо скончался. Но разве сейчас Лука не врет из каждого телевизора, что Россия уверенной поступью шествует вперед, давя паразитов шершавой медвежьей лапой?
Та же по законам жанра сильно приукрашенная действительность. И находятся люди, которые с радостью верят сказкам Луки, не желая замечать реального положения вещей. Как и времена пролетарского писателя Горького. Потому что иначе вот именно горько было сознавать, что реки крови пролиты неизвестно за что.
Нет, если пролистать публицистику Горького, особенно что касается коллективизации, Соловецкого лагеря и ББК, так для него органы ГПУ – передовой отряд цивилизаторов. Собственно, сейчас у власти та же организация. Ладно, те по крайней мере утверждали, что строят коммунизм, и некоторые из них в этот коммунизм наверняка свято верили, так что работали за идею. А нынешние что строят? Какова конечная – или хотя бы иллюзорная – цель нашего пути? Борьба с бедностью? Но это процесс на пути к цели. А куда именно паровоз-то летит?
Что касается поездки по ББК и последующей редактуры коллективной монографии, Горький скорее всего совестью слегка кривил, не заморачиваясь количеством жертв, которые поглотил канал. Для Горького насилие над природой было естественным проявлением социалистического строительства, как и насилие над природой человека. Ведь именно этим занимались на ББК – коренной перековкой психологии классового врага. Не удалось, тогда монографию уничтожили, а врагов принялись стрелять.
В книге Б. Парамонова и И.Толстого «Бедлам как Вифлеем» встречается следующая цитата: «Необходим эксперимент над самим человеком, необходимо на нем самом изучать технику его организма (…) Для этого потребуются сотни человеческих единиц, это будет действительной службой человечеству, и это, конечно, будет значительнее, полезнее, чем истребление десятков миллионов здоровых людей ради удобства жизни ничтожного, психически и морально выродившегося класса хищников и паразитов». Вроде очень жестокое заявление, но Горький написал это слепоглухонемой Ольге Скороходовой. Он вовсе не собирался ее насиловать, а предлагал послужить науке своей слепоглухотой, и Скороходова отозвалась с радостью. А «истребление десятков миллионов здоровых людей» относится к империалистической войне, так что вырванная из контекста цитата не совсем корректна.
И все же нижегородского ницшеанца сильно заносило: «Мне кажется, что уже и теперь пора бы начать выработку биосоциальной гигиены, которая, может быть, и станет основой новой морали», – это уже статья «О мещанстве». Или вот: «Классовая ненависть должна воспитываться именно на органическом отвращении к врагу как существу низшего типа, что это – дегенерат, вырожденец физически и морально».
Наверняка что-то подобное неоднократно обсуждалось в кругах, куда был вхож Алексей Максимович, поэтому он так свободно и высказывал в прессе откровенно фашистские мысли. И, если разобраться, мы и есть продукт в некотором роде продукт биосоциальной гигиены. Мы – проскочившие через мясорубку двадцатого века, потомки тех, кто успел родиться и выжить в условиях классовых и национальных чисток прошлого века. Я имею в виду европейское население вообще. И что, лучше стало? Наверное, каждый замечал, какие одухотворенные и выразительные лица на старых фотографиях. Буквально с каждого хочется писать портрет, а то и икону. Но – чем дальше, тем реже на фото заметна индивидуальность, лица стандартизируются, их даже неинтересно разглядывать…
Горький невзначай выболтал тайну коммунизма – вывести породу одинаковых людей, готовых добросовестно трудиться на благо родины, обладающих высоким сознанием общественного долга и т.д., а больше ничем особо не обладающих, кроме этого высокого сознания, потому что любая собственность – зло.
Кстати, моральный кодекс строителей коммунизма был написан в 1961 году именно на бывшей даче Горького. Основные его 12 положений известны нам со школьной скамьи, но вот в черновике есть одно очень странное, 13-е, положение: «Разрушение мест для хранения накопительных средств в космической среде» (см. Википедию). Это что вообще такое? Неужели авторы подозревали, что буржуи выйдут в космос, чтобы вывести туда свои капиталы? И нельзя позволить им это сделать, потому что капиталы нужно использовать во благо трудящихся. Ну, сейчас капиталы на околоземную орбиту тоже не выводятся, до этого не дошло. Но есть местечки поближе, и тенденция сохраняется. А трудящимся по-прежнему остаются крошки, кинутые с барского стола. Воробьям, да.
Как писатель Горький – конечно, натуралист, грубый реалист, бытовик. Но вместе с тем, выражаясь словами Владимира Ильича, он и зеркало своей эпохи. И, как настоящий художник, не мог не отразить… Дальше вы знаете.
