Киносценарист Кирилл Олюшкин о фильме Кирилла Серебренникова «Лето»: «Это и есть искусство».
Недавно, обсуждая с начальством наш будущий проект, я без всякой задней мысли сказал, что хочу вывести в сценарии персонажа-скептика. И продюсер с режиссером почти одновременно, хохоча, грянули: «Как у Серебренникова?». Вот тогда я понял, что отстал от жизни, и мне срочно нужно познакомиться с главным событием российской культуры 2018 года – кинокартиной «Лето».
Посмотрел и с глубочайшим удовлетворением констатирую, что наконец-то в современном российском кино мы имеем дело с подлинным произведением искусства.
Это безоценочное суждение. Мне фильм очень понравился, но мало ли кто какое мнение имеет. Просто «Лето» объективно сделано Мастером, который, следуя своему замыслу, заранее знал, чего он хочет добиться, добивался на всех этапах работы, – и добился в результате. Это и есть искусство.
Ждавшие от картины правдивого рассказа о взаимоотношениях Майка Науменко и Виктора Цоя его не дождались. Чтобы больше к этому вопросу не возвращаться: основная сюжетная коллизия фильма, если посмотреть на нее отвлеченно, действительно крайне неправдоподобна. Цой заводит пусть даже «детский» роман с женой Майка? Не знаю, с чем и сравнить… Ну, это словно бы молодой Леонид Парфенов только что устроился работать на телевидение и начал сразу с того, что увел женщину у Эрнста. Когда у самого невеста-красавица под боком. Ничего или почти ничего из того, что показано в фильме, не было. А вот теперь волшебным образом стало! Режиссер убедил. Искусство!
В сознании публики любое произведение искусства заранее встроено в систему жанров. Авторы «Лета» анонсировали байопик, а представили зрителям музыкальную мелодраму. Разумеется, кинозал шокирован и возмущен, что и требовалось от этого, думаю, вполне сознательного акта художественной провокации.
Мелодрама требует от автора сценария жесткой драматургической конструкции, поэтому к сценаристам «Лета» у меня никаких претензий нет: я и сам на их месте использовал бы вечную, никогда не подводящую схему любовного треугольника. А существовал ли такой треугольник в реальности – какая разница. Плюс, конечно, истинно голливудские, очень остроумные и запоминающиеся диалоги. Моя жена вполне могла бы сказать о муже: «По Москве ездит только на такси, пьет только коньяк. Он этот город трезвым не очень выносит». Или такой пассаж:
– Сними очки, Майк. А то ты на съемке все время без глаз.
– А зачем тебе мои глаза?
– Для Вечности.
– Репетировать надо больше для Вечности.
Или достойные стать афоризмами высказывания вроде «Будущее за теми, кому всё похер!». Короче, нечего наезжать на сценаристов, они молодцы.
Операторская работа на картине тоже заслуживает самой высокой оценки. Все сделано без особенных изысков, но явно не потому, что оператор вместе с камерой через голову перекувырнуться не может, а потому, что это в его задачу не входило. Да, сосны, как у Урусевского, не кружатся; сосны, чуть колеблемые ветром, мирно стоят над залитым солнцем балтийским пляжем, и мгновенно возникает ощущение блаженного летнего полудня. Что и требовалось от оператора в соответствующей сцене.
Актеры порадовали. Кто бы мог подумать, что Рома Зверь таким талантливым лицедеем окажется? Впрочем, быть может, роль Науменко ему просто больно уж по душе. Между прочим, надо отметить профессионализм гримеров: внешне Майк получился вылитый.
Зато для чистокровного, даже не владеющего русским языком корейца Тео Ю роль Цоя почти наверняка оказалась очень сложной, он вообще не в курсе советских реалий 1980-х, за него даже говорит другой человек, а поет третий. И, тем не менее, вполне справился, а сказанная в его адрес прямо с экрана фраза «Не похож» – явная ирония над зрителем-пуристом.
Остальные актеры в своих ролях столь органичны, что создается впечатление, — не играют, а просто собрались хорошей компанией музыку послушать и портвейна попить. Может, так оно и было, а может, потом и кровью далась им такая органика, кто знает. Ирина Старшенбаум, Елена Коренева, Лия Ахеджакова – ну, солнышки же, так бы и расцеловал! Александр Кузнецов в роли пресловутого Скептика – просто находка.
Находка прежде всего режиссерская. Как ни крути, 90 процентов успеха «Лета» – заслуга Кирилла Серебренникова, режиссера в первую очередь театрального. Но, пожалуй, никогда еще столь явная театральная условность не была так уместна в кино.
Тот же Скептик со своей вечной табличкой «Этого не было» и язвительными комментариями в камеру явно перекочевал в фильм из пьес и теоретических статей Брехта. И брехтовский принцип остранения тут великолепно работает на идею: искусство принципиально искусственно, вы будете верить режиссеру потому, что он Художник, а не потому, что «вышло, как в жизни».
На то же ощущение сознательной искусственности в картине работают многочисленные дружески ироничные цитаты. Например, то, что руководитель Ленинградского рок-клуба в начале 80-х носит клетчатый пиджак с подбитыми ватой плечами, — осознанный анахронизм, очевидный привет «Стилягам» Валерия Тодоровского. Александр Баширов в роли хама-гегемона в российском кино естественен как вобла к пиву, и все равно выбор актера не случаен: все сразу вспоминают «Ассу» Сергея Соловьева. Цой в одном из эпизодов дерется с мастерством Брюса Ли, то есь так, как в жизни никто, а главный герой в «Игле» Рашида Нугманова — за милую душу. Когда Марьяне требуется сообщить свой телефонный номер, она помадой пишет на руке у Вити 212-85-06, и те, кто в теме, тоже понимающе усмехаются.
Да просто снять полноценный, очень динамичный музыкальный клип, не выходя из электрички, а потом органично вмонтировать этот клип в ткань фильма – уже показатель высокого класса режиссера.
Когда мы смотрим потертые кадры старой кинохроники, у нас возникает ощущение грустного чуда, словно бы мы ненадолго попали в волшебную страну, которая давно канула в вечность. Мне кажется, именно такого эффекта хотел добиться Серебренников, когда принял решение снимать фильм в черно-белом варианте.
В наше время только ленивый с сожалением или ехидством не указал на то, что Русский Рок если не умер, то переживает далеко не лучшие времена. Думается, так получилось во многом из-за того, что молодому музыканту уже необыкновенно сложно найти себя в этой музыке. Все ниши давно заняты. Майк Науменко – навеки главный Интеллигент русского рока. Главный Интеллектуал (эти понятия не совпадают) – Илья Кормильцев. Главный Поэт – Александр Башлачев. Гуру, или как он сам себя любит называть, Старейшина – несомненно, Борис Гребенщиков. Главный Мужик, он же Пролетарий – Юрий Шевчук. Главный Забулдыга – Петр Мамонов. На роль главного Хулигана претендовали слишком многие, но хорошо, пусть будет Свин. И т.д.
Виктор Цой и Константин Кинчев несколько лет сражались за нишу главного Вундеркинда. Простите мой цинизм, но Цой победил тем, что вовремя погиб и сделался легендой. Кстати, надо отдать должное Кинчеву, – он потом сделал невозможное: выдумал для себя и до сих пор единолично занимает экзотическую нишу Проповедника.
Но на этом всё. Больше ролей в спектакле не осталось.
И только в черно-белом кино Серебренникова, словно подернутое матовой дымкой, волшебным образом воскресает то Время, когда всё, в общем, было еще впереди. Конечно, объективно это было время серьезных конфликтов, неразрешимых противоречий, тяжелой борьбы. Но лишь один Скептик постоянно орет в фильме о нонконформизме и социальном протесте. Остальные почему-то больше увлечены музыкой и любовью. Но ведь таково свойство человеческой памяти: молодость всегда видится нам чуть-чуть нереальной и прекрасной.
И здорово надеяться, что вот прямо сейчас из питерской подворотни выйдет с гитарой на плече и попросит у меня прикурить чем-то озабоченный Майк. И хочется загорать, купаться, петь песни, пить плохое вино и флиртовать с девушками. И подступает то, что по-настоящему способно нам подарить только Искусство: безбрежное, невероятное счастье.
…По разным причинам я более недели день за днем откладывал работу над этим эссе. Несколько раз пересматривал фильм и ждал, когда же, согласно законам природы придет осень. Но каждое утро выглядываю в окно и радостно улыбаюсь: нет, все еще Лето.
