Людмила Табакова живет в городе Сосновоборск Красноярского края. Автор трёх книг: романа и двух сборников рассказов.
***
Учительница русского языка Ольга Степановна Зайцева была поклонницей некрасовского дедушки Мазая.
— Вот человек! — восторгалась она, прочитав пятиклассникам стихотворение «Дедушка Мазай и зайцы» о спасении её однофамильцев. — Собой рисковал, но зайцев от наводнения спас. Кто готов поступить так же? Поднимите руки. Все? Я с вами!
Дети заговорили:
— Надо природу любить и охранять…
— Можно фотографировать…
— А зайцев могло быть больше! Но их ловят силками и убивают! — выкрикнул Димка Скворцов.
— Они погибают и во время наводнения… — продолжила мысль одноклассника Ниночка и заплакала.
Ольга Степановна прикрыла ресницами набежавшие слезы. Зайцевых тоже могло быть больше. Но весной, когда вскрылась река и бурлящие потоки смыли прибрежные кусты, муж, оставив в подарок замечательную фамилию, как в воду канул. Теперь весеннее половодье для неё — не просто природное явление, а событие, вызывавшее бурю необъяснимых противоречивых чувств. Она любила Зайцева и одновременно ненавидела. Хотелось его забыть и хотелось помнить вечно.
В эту пору пятиклассники писали сочинение по картине художника А.М. Комарова «Наводнение». Подготовив детей к творчеству эмоционально, Ольга Степановна погрузилась в печальные мысли. Она ждала своего Мазая, который её, дрожащую, некрасивую, несчастную, укрыв зипуном, спасёт от холода и одиночества. Время от времени взгляд учительницы коршуном кружил над головами учеников, выбирая жертву.
Димка Скворцов, голубоглазый вихрастый мальчишка в отглаженной школьной форме, с бабочкой под воротничком белоснежной рубашки, рассматривал картину: «Кругом вода. На ветке берёзы, стоявшей по колено в воде, примостился зайчик. Он ждал помощи…» Димка задумчиво грыз кончик ручки. Вдохновение где-то заблудилось, а может, и утонуло…
— Работай, Скворцов! — взгляд коршуна нашёл жертву.
Димка вздрогнул, и первое слово как мяч в футбольные ворота влетело в строчку. За ним последовали другие:
«Одним спокойным днём в лесу жил себе, жил заяц молодой. Тихим безобидным утром ходил маленький зверёк заяц. Гулял себе в лесу. Вдруг наводнение. Малыш испуган. С мордашки не сходит шок! Его безобидные лапки и ушки дрожат от испуга…»
На тетрадку капнула Димкина слеза, мысли разбежались — не собрать… Он медленно повернул голову в сторону, вытянул, насколько позволил тугой воротничок, шею и заглянул в тетрадку Нины.
— Смотри. Мне не жалко… — прошептала Ниночка.
Одарив соседку ласковым взглядом, Димка добросовестно списал:
«Наводнение — это когда растекаются реки и озёра, пруды и моря… Звери бежали кто куда: кто прочь, кто на деревья, кто на крыши домов… На заднем плане расположены деревья, до них не добралась вода, она близко, но деревья продолжают стоять неподвижно».
— Хватит. Дальше, Дима, пиши сам. Списывать нехорошо, — Нина освободилась из плена обаяния.
Продолжил сам:
«Заяц постоянно пятился назад, до упора в дерево. Потом дерево скрыло водой, а он забрался на ветку…»
Как требовал план на доске, Димка внимательно рассмотрел зайца: «Ничего себе заяц, нормальный такой…»
«Заяц — русак, наверное, ну очень похож на него. Он сидит на сосновой ветке. Сидит необычно — телом вверх. Уши стоят дыбом, как будто ему ещё и холодно. По выражению лица видно, что ему страшно».
Время не шло, а летело. Вот-вот зазвенит звонок. Высунув от старания кончик языка, Димка дописал:
«Спустя час. Уровень воды опустился. Наконец он выбрался. Он осмотрелся. Ужас. Лес разрушен. Деревья переломаны. Ни одного зверька, все убежали. Заяц пошёл на поиски. Вот такая история».
С чувством выполненного долга Димка закрыл тетрадку, ласково её погладил, взглядом победителя обвёл класс, Ольге Степановне улыбнулся.
— Не торопись, Скворцов. Проверил?
Он послушно открыл тетрадь. Проверять не хотелось! Лучше написать что-нибудь от себя, не по плану. Так появились заключительные строчки:
«Когда я был маленький, прадед ходил на охоту и фотографировал животных. Животные его не боялись и чуть-чуть злились, когда он их будил».
На следующем уроке Ольга Степановна рыдала от смеха:
— А ты, Скворцов, удивил, так удивил! Вытворил… В себя придти не могу… Читай своё творение…Творец!
Сжавшись в комочек, Скворцов, похожий на неоперившегося воробышка, несмело шагнул к доске.
— Одним спокойным днём… — неуверенно начал он. — Малыш напуган… Его безобидные ушки дрожат от страха… — в голосе появились трагические нотки. — Он сидит на сосновой ветке. Сидит необычно — телом вверх. Уши стоят дыбом, как будто ему ещё и холодно. По выражению лица видно, что ему страшно… — голос дрогнул, хлынули слёзы.
Ниночка без разрешения вышла к доске и протянула Диме конфету. Класс рыдал. Ольга Степановна всхлипывала:
— Хватит, хватит… Садись, Скворцов. Развели сырость. Наводнение в классе начнётся. Спасать некому — деда Мазая нет…
Как нет? Ольга Степановна встретила «Мазая» по дороге из школы. Он переправил её в лодке на другой берег. С тех пор пятиклассники сочинение о несчастном зайце не пишут: теперь у Ольги Степановны другая фамилия.