Воздействие голоса Татьяны Сержан сокрушительно. Когда его слышишь, перестаешь замечать все вокруг. Эта актриса умна, она умеет держать голову холодной, при этом сердце ее пылает, поэтому эффект от пения возрастает в разы.
Вечер первый. 3 ноября. «Сказки Гофмана» Жака Оффенбаха
Премьера постановки состоялась 30 июля 2021 года
На вопрос, чем больше всего понравился спектакль в постановке Дэниэла Кругликова, я ответила себе честно и кратко: программкой. Текст музыковеда Христины Батюшиной, посвященный Гофману, Оффенбаху и четырем героиням «Сказок», гораздо интереснее того, что происходит на сцене. Этот спектакль остро нуждается в таких подробных, тонких, умных, стилистически благородных, живо и изящно написанных комментариях.
Гофман представлен как пациент клиники для душевнобольных. Три рассказа о трех возлюбленных – это переживание травмирующего личного опыта его неудачных романтических взаимоотношений. Для психики героя они стали катастрофой. Режиссер создал фантасмагорию, которая словно продуцируется больной фантазией главного героя.
Парадоксально, но отражающая ментальное нездоровье Гофмана бурная и разнообразная деятельность, производимая персонажами на сцене, не увлекала, а навевала скуку искусственностью режиссерской трактовки произведения. Главный герой блуждает в хаосе, где орудуют сумасшедшие, роботы, купальщики обыкновенные и команда пловцов-синхронистов, разного калибра маргиналам и вовсе несть числа. Калейдоскоп картинок неумолимо и монотонно заполняет сценическое пространство.
Для певцов режиссер создал комфортные условия: фронтальные мизансцены позволяют удобно расположиться и исполнить арии и ансамбли на фоне суетящихся миманса и хора, которые представлены слабо связанными с протагонистами группами, что несколько обесценивает драматургию действия. Но поскольку хор и солисты художественно выполняют музыкальные задачи, можно применить опцию «закрытые глаза» и спокойно слушать профессионалов своего дела.
Несколько неожиданными оказались трактовки двух самых известных фрагментов оперы. Куплеты Олимпии – видимо, сообразуясь с указаниями режиссера, – Кристина Гонца исполнила настолько сухо-механистично, автоматически, что красоту и блеск этой арии трудно уловить за набором нот. Еще больше удивила интерпретация баркаролы. Каким образом оркестру и солисткам Марии Баянкиной (Джульетта) и Екатерине Сергеевой (Никлаус, Муза) удалось чарующую музыку исполнить как примитивный шлягер с заезженной пластинки – загадка. Вероятно, и они просто воплотили намерение режиссера, который подчеркнул в Джульетте не столько фатальность женских чар, сколько вульгарность искушенной куртизанки, которая к чему ни прикоснется, все окрасит в бульварные тона.
Есть солистка, благодаря которой этот спектакль, по крайней мере второй акт точно, имеет смысл пересмотреть. Елена Стихина в роли Антонии. Актерская одаренность и великолепные вокальные данные сочетаются в ней с большим мастерством умело пользоваться этими двумя подарками природы, что приводит к впечатляющему сценическому результату. Антония Стихиной – именно тот персонаж в «Сказках», которому можно сопереживать и углубляться вместе с ней в постижение образа. Таково влияние яркой творческой индивидуальности в отдельно взятом спектакле.
Особая признательность Ксении Клименко, репетитору по французскому языку. Известно, как он труден в пении для солистов, не являющихся его носителями. Все участники «Сказок Гофмана» продемонстрировали основательную подготовленность.
Вечер второй. 4 ноября. «Тоска» Джакомо Пуччини
Премьера постановки состоялась 31 мая 2007 года
Четырнадцатилетний спектакль режиссера Пола Карана выглядит актуально и свежо. Политические интриги вечны, а одиночное противостояние самодовольному диктатору чаще всего заканчивается быстро и трагично. Действие перенесено из эпохи Наполеоновских войн в Италии – в ХХ век, когда Европа, и Италия в том числе, была охвачена чумой нацизма.
Костюмы Скарпиа, Сполетты, Скьяроне, солдат и офицеров стилизованы под нацистскую форму. В кабинете Скарпиа на стене возвисает огромный золотой орел, который считывается как герб нацистской Германии. Изображение Марии-Магдалины, над которым работает художник Каварадосси, выдержано в стилистике «правильной» живописи, которая закрепляла в массовом сознании «правильные» образы, безмятежные и здоровые: голубые глаза, светлые локоны, нежный румянец, чувственный рот, брови-нитки.
Художник-постановщик Пол Эдвардс лапидарными средствами создал атмосферу большого стиля. Главное здесь свет и цвет. Краски сценического убранства – черная и золотая. Они вкупе с освещением формируют восприятие места и времени происходящих событий. В оформлении нет мелких деталей, подробной обстановки. Все крупно, мощно, весомо. Под стать именно такой значительной личности оперной сцены, как исполнительница заглавной партии Татьяна Сержан.
Воздействие ее голоса сокрушительно. Когда его слышишь, перестаешь замечать все вокруг и следишь только за источником. Эта актриса умна. Она умеет держать голову холодной, при этом сердце ее пылает, поэтому эффект от пения возрастает в разы. Нет ни одной секунды пустого существования певицы в спектакле. Все работает на образ. Каждое мгновение, когда Тоска Сержан находится на сцене, она полностью заполняет собой циклопическое пространство зловещего и холодного мира, сконструированного «под Скарпиа». Такое впечатление, что отраженный именно от нее свет заливает задник красным в третьем действии. Она жила и умирает по своим законам. Не сломленная обстоятельствами, но освобожденная смертью.
В этом спектакле хорошим партнером для Тоски-Сержан был выразительный Алексей Марков в роли барона Скарпиа. Очень точный актерски, оснащенный богатым голосом, он достойно воплотил отнюдь не плоскостное решение образа своего героя. Это не квинтэссенция зла, а привлекательный мужчина, сгорающий от страсти. Облеченный полнотой власти, отчего границы его морали размыты, он по привычке действует нахраписто и грубо и с Тоской, не подозревая, что столкнулся в ее лице со стихией такого масштаба, что она сметет его с лица земли в прямом смысле слова.
Вечер третий. 5 ноября. «Мадам Баттерфлай» Джакомо Пуччини
Премьера постановки состоялась 22 марта 2005 года
Как бы пафосно это ни прозвучало, но режиссер Мариуш Трелиньский в соавторстве с художником Борисом Кудличкой создали спектакль нетленный. Невероятно изысканный стилистически, оформленный минималистично и в то же время роскошно, наполненный ориентальной символикой. Всего четыре базовых цвета: черный, белый, красный, синий. Они так контрастны и ярки, что их воздействие ощутимо физически. Иногда серый и немного золотого вносят нужные штрихи.
Это условный театр, в котором солисты существуют настолько органично и точно, что поднимаются практически до уровня идеальных актеров-марионеток, которые совершенны своей изначальной природой. Ибо марионетка выдерживает эмоции такого накала, какие живому человеку не всегда возможно перенести. Именно такого чувствования требует музыка Пуччини. Это композитор для сильных духом исполнителей, чья душа должна быть подготовлена к колоссальным страстям. Пинкертон – Евгений Акимов и Чио-Чио-сан – Елена Стихина демонстрируют равноценный музыке масштаб актерских и вокальных возможностей. Вообще, надо отдать должное всем солистам, вышедшим в тот вечер на сцену, каждый отменно звучал и идеально вписывался в ткань спектакля.
Персонажи практически никогда не соприкасаются. Они как бесплотные тени, словно проходят сквозь друг друга. Жест отстранения Баттерфлай по отношению к Пинкертону – самый частый в их взаимодействии. Герои постоянно работают с воображаемыми предметами. В шкатулке реликвий Чио-Чио-сан реален только ритуальный нож, которым исполнил самоубийство ее отец и который послужит тем же целям дочери. Разобщенность героев, статичные позы наводят на предположение, что перед зрителем ирреальный мир. Разыгрывается воспоминание о некогда произошедшей истории. Все здесь потусторонне: воображаемая свадьба, воображаемое возвращение Пинкертона в Нагасаки кораблем-призраком, на фоне которого в лодке проплывает Харон с фонариком, воображаемое украшение жилища цветами.
Есть в этом спектакле и место «театру в театре». Именно так решены сцена прихода Бонзы на свадьбу Пинкертона и Баттерфлай, когда он спускается с небес, как deus ex machina в античном понимании этого эпизода, и сцена визита Ямадори, когда он неожиданно, словно в волшебном зеркале, возникает и так же внезапно исчезает.
Скупыми мизансценами режиссер выстраивает предельно ясные взаимоотношения персонажей. Есть среди них и один чисто символический – бело-косматое женское существо в белом одеянии и на пуантах, высохшее, будто бумажное. Призрак второго уровня: не тела Баттерфлай, но ее души. Или смерть. Образ многомерен.
Спектакль был исполнен на столь высоком градусе полыхания страстей, что временами поднимался до трагедийности абсолютной и чистой. Глубокое понимание музыки звучало в оркестре под управлением Михаила Синькевича, который демонстрировал полное единение с музыкантами и солистами.
Опера «Мадам Баттерфлай» в исполнении Мариинского театра сравнима с живописным полотном, в котором интересно анализировать каждый мазок. При этом ее не разъять на составные части: единая ткань художественного образа здесь трудноразделима на работу того или иного солиста, хора, артистов балета или оркестра, так как воздействует синтетически.
Постскриптум. Татьяну Сержан публика Петрозаводска сможет увидеть 28 ноября на сцене Музыкального театра Карелии в спектакле «Сельская честь» в рамках фестиваля «Опера Vita». За дирижерским пультом – главный дирижер театра и музыкальный руководитель фестиваля Михаил Синькевич.
