О премьерном спектакле «Паника. Мужчины на грани нервного срыва» в Национальном театре Карелии.
Комедия Мики Мюллюахо
Постановка и сценография Олега Липовецкого
Во время действа постоянно ловил себя на мысли, что всё очень по-европейски, а не по-русски, тем более не по-советски. Вспоминалась фраза из Юрия Нагибина: «Закаленного советского человека обидеть невозможно». Я лично по своему воспитанию, образованию и образу жизни и есть тот самый советский человек, из которого упорно делают совка, и горжусь этим. Обижала ли меня советская власть? Обижала. Но все обиды нейтрализовывались величием страны, в которой я жил. Обижает ли меня сегодня власть охлократов? Пожалуй, нет. Но как-то неловко жить в слаборазвитой стране, с которой развитые страны не считаются. Так что мужские проблемы героев спектакля закаленный советский человек может считать микроскопическими, но мысль о том, что не так уж они и мелки, все-таки задевает душу. И в этом настоящая заслуга постановщика и актеров.
Лео (Алексей Белов), Джонни (Вячеслав Поляков) и Макс (Андрей Харин) – люди с тонкой душевной организацией, весь драматизм происходящего, едва не кончившийся трагически, заключен в их сознании. Потому пьеса исключительно сложна для постановки. Чувства, ничем не проявляемые внешне, редко могут заинтересовать современного зрителя, да еще в течение двух с лишним часов. Возможно, поэтому режиссер Олег Липовецкий применяет своеобразный прием – полное отсутствие каких-либо предметов на сцене. Герои рисуют их мелом: и стол, и кофеварку, и унитаз, и раковину умывальника. Мало того – они ими пользуются, вполне правдоподобно издавая соответствующие звуки, никакой звукорежиссер не нужен. Герои пьют из несуществующих бокалов, вешают одежду на нарисованную вешалку и т.д. Рисование и его обыгрывание идет в четко задуманном темпоритме.
Герои переполнены личными драмами, и зритель это чувствует, благодаря и блестящему отображению видимой жизни героев. Макс – этакий самурайский медиатор. (Мы уже видели Андрея Харина столь же самураистым в «Двенадцатой ночи»), Джонни, акробатически сверхподвижен, как и большинство героев Вячеслава Полякова, Лео…
Об этом герое стоит сказать особо. Работа Алексея Белова, на мой взгляд, наиболее удачная в его творческой биографии. Жанр пьесы определен как комедия. Да, некоторые зрители смеются в определенных местах. И то, что делает Белов, вроде бы смешно, хотя на самом деле трагично. Перед нами высший пилотаж актерский игры. Именно тот случай, когда очень смешные вещи воспринимаются трагически. И это на протяжении всего спектакля, начиная с явления вдрызг пьяного Лео у Макса.
А с чего все началось? Да с того, что жена Лео перед его отъездом по делам в Берлин неожиданно – даже ссоры не было! – посоветовала ему определиться и правильно расставить жизненные приоритеты. А это у них там, на Западе, повод обратиться к психоаналитику. Вот Лео и пришел к Максу. А «психоаналитику» самому бы не мешало полечиться: клаустрофобия и прочие фобии. Третий из них, успешный шоумен Джонни, в одночасье потерял работу. Кстати, название его шоу говорящее – Alter ego.
Словом, всем троим хоть вешайся. Не от несчастий, а от инфантилизма, которым пропитано все молодое поколение и Запада, и не-Запада. Не надо путать инфантилизм с мальчишеством, которое украшает мужчину в любом возрасте, чего не скажешь об инфантилизме. Одна из центральных сцен спектакля – увлеченная игра Лео в Михаэля Шумахера.
И все равно герои симпатичны. Недаром в конце спектакля они слушают Venseremos («Мы победим» по-испански) легендарного чилийского певца Виктора Хары, погибшего от рук пиночетовцев на стадионе в Сантьяго. Виктор Хара был не просто человеком действия – он, как известно, оказался способен на самопожертвование.
Дам по секрету один совет. В нашей стране об этом никому не говорите, а то мне попадет. Почитайте немодную сейчас книжку «Как закалялась сталь», первую часть (вторую можно не читать). Вот где мальчишество, переходящее в настоящее мужество. Многим, оказавшимся в положении героев спектакля, это помогало. Так что не паникуйте, мужики!
Фото Ирины Ларионовой
