В заонежской деревне Кузаранде в июне 2014 года под «оптимизацию» (то есть признана нерентабельной) попала местная библиотека имени И.А. Федосовой, при которой был создан на общественных началах музей знаменитой сказительницы. А в другой старинной деревне, и тоже заонежской – Фоймогуба – осенью этого же года чуть не закрыли клуб и единственную в Карелии деревенскую картинную галерею, которую называют «маленькой сестрой Третьяковки». И такая ситуация не только в Карелии.
На тему нерентабельности сельских учреждений культуры размышляет писательница Галина Скворцова
Понять, что происходит в нашем царстве-государстве, обычному гражданину сложно. С одной стороны – грандиозные, миллиардные проекты, с другой – нет денег на самое элементарное: на дрова для обогрева клуба или библиотеки, которые являются единственными «градообразующими» учреждениями в сельской местности. И как следствие – требование властей сверху донизу – закрыть эти клубы-библиотеки по причине их нерентабельности. Но вот читаешь прессу, сетевые новости – и везде одно и то же:
Сколково: «Миллиарды потрачены, условия созданы, но результатов пока не видно. Известно количество процессов над расхитителями, факты нецелевого использования денег, злоупотреблений…»
«Роснано»: «Неудачные инвестиции компании составили, по подсчетам аудиторов, более 24 млрд рублей… Часть проектов «Роснано» не имели никакого отношения к нанотехнологиям…».
Международные форумы и саммиты: «Эти мероприятия подчас напоминают потемкинские деревни… По большому счету, они интересны только организаторам – с точки зрения «освоения» выделенных на мероприятия сумм…» (delonovosti.ru)
Зададимся еще вопросом: рентабельны ли памятники, что появляются на улицах и площадях наших городов? Книги тиражом пятьсот экземпляров? Концерты классической музыки? Спектакли? Фильмы? Скажем, на фильм Никиты Михалкова «Солнечный удар» потрачено свыше миллиарда бюджетных рублей, удалось вернуть не более десяти процентов. То есть фильм явно нерентабельный, хотя инвестиции были огромные. Так может, в России сегодня все нерентабельно, включая и власть? По крайней мере одна из дипломниц Московского государственного университета экономики, статистики и информатики (МЭСИ) сделала вывод: о «безответственных действиях правительства», в результате которых была подорвана «…инвестиционная активность даже в том зачаточном виде, какой она была до середины 2001 года…» (uchit.net)
Но, допускаю, что вся эта критика не вполне соответствует действительности или соответствует лишь частично. И более прав председатель Российского фонда культуры Никита Михалков, сказавший в одном из интервью по поводу неокупаемости затрат на свои последние фильмы: «Не все измеряется деньгами».
В таком разе невольно возникает вопрос: почему деятельность одних власть не меряет деньгами, а других – очень даже меряет? И меряет именно деятельность тех лиц и учреждений, кому и куда она не направляла свои инвестиции. И можно ли в таком случае требовать рентабельности? Особенно от патриотизма, о котором президент страны Владимир Путин сказал недавно следующее: «это разговор о самом главном: о ценностях, о нравственных основах, на которых мы можем и должны строить нашу жизнь, воспитывать детей, развивать общество, в конечном итоге укреплять нашу страну» (ros-idea.ru)
Клуб в заонежской деревне Фоймогуба именно этим приоритетам и служит в меру своих сил и возможностей. Помимо библиотеки (которая, кстати уже который год не подпитывается книжными новинками, о газетно-журнальных подписках уже и не говорю) здесь есть единственная в Карелии деревенская картинная галерея (инвестиция художников Карелии); музей сельского быта (инвестиция местных жителей). И галерея, и музей активно посещаются школьниками окрестных сел, а в летнее время – туристами, хотя ни на каких картах, кроме разве самопальной карты художника Бориса Акбулатова, Фоймогубы давно нет. Несмотря на плохие дороги сюда едут не только со всех концов нашей страны, но и из ближнего и дальнего зарубежья, о чем говорят многочисленные записи в книге отзывов деревенского клуба. И эта книга – один из самых потрясающих документов признания в любви к своей родине – и большой, и малой – который мне доводилось читать в последнее время.
Кроме того, клуб в деревне больше чем клуб, а завклубом больше чем культработник. Он еще и негласный деревенский староста, и психотерапевт, и наставник молодых. По крайней мере, так было при бывшем завклубом Алевтине Константиновне Акинфиной, недавно вышедшей на пенсию. Поэтому если даже в какой-то день в клуб никто не зайдет, уже одно то, что он открыт, что там есть человек, готовый тебя выслушать, воздействует благоприятно на людей. Ведь в деревне нет ни церкви, ни профессионального психолога, а проблем у деревенских не меньше, чем у городских. Куда пойти? Двадцатилетний житель Фоймогубы пошел с веревкой в лес: клуб, с недавних пор работающий на полставки (три тысячи рублей в месяц), в тот вечер был закрыт. Но кто знает, будь клуб открыт, и, возможно, парень пришел бы в клуб – поговорить, разрешить свои проблемы.
Мне, рядовому гражданину, трудно понять: почему в нашем государстве принято начинать не с богатых (правильные налоги!), а отщипывать копейки у бедных. В каких столичных верхах придумалось, что на 58 человек (столько проживает постоянно в Фоймогубе зимой, а начиная с весны в разы больше) не положен клуб? Кто спустил такую разнарядку и в чьих она интересах? Ведь не Великогубская же администрация, к ведению которой относится фоймогубский клуб, это придумала. Ответ важен потому, что эта разнарядка повсеместная, по всей России.
Казалось, внятный ответ я услышала осенью текущего года, когда президент и его советники собрались в Кремле, чтобы запустить новый грандиозный проект – краеведческий – предложенный председателем Российского фонда культуры Никитой Михалковым.
Никита Михалков: «Важно воспитать ощущение малой родины как части большой … Чтобы было понятно с самого детства, что вот это твоя малая родина, она имеет значение для большой, и большой Родины без твоей нет…» (Выделено мною. – Г.С.)
Наталия Солженицына: «Нужно помнить, что наша Родина давно стоит и история ее непрерывна. Эту связь восстановить без краеведческих музеев невозможно».
Владимир Толстой, советник президента призвал воспринимать краеведение как общественное движение: «Это направление было дважды разгромлено: в 30-е и в 90-е годы, и нужен импульс, чтобы его возродить…».
Владимир Путин: «Мы поэтому и собрались здесь, в Кремле, для того, чтобы этот импульс дать» (www.rg.ru)
И надо же было так случиться, что именно тогда, когда проект, названный «важной государственной программой воспитания», только-только стал набирать силу, именно тогда над маленькой краеведческой ячейкой в деревне Фоймогуба, той самой, без которой нет большой Родины, нависла угроза третьего «разгрома» – из-за нерентабательности.
Но граждане, обычные российские граждане эту угрозу восприняли лично. И благодаря самым активным гражданам – врачу Юлии Свинцовой и журналисту Любови Герасевой – собрали тридцать две тысячи на дрова и еще два обогревателя купили: картинам галереи нужен особый температурный режим. Опять-таки частные инвестиции. Как и столы для настольного тенниса. Однако местную администрацию принуждали, чтобы и частное облагалось. Чтобы с безработных молодых ребят, которые по выходным приходят в клуб поиграть в теннис и послушать музыку, клубный работник брал денежку и перечислял ее в вышестоящую бухгалтерию, а та – еще в более вышестоящую. По-моему, абсурд. По-моему, как раз в этих-то ребят и нужно вкачивать средства, учить их ремеслу, предпринимательскому делу, создавать рабочие места и т.д. Ведь еще каких-то два-три года назад глаз радовался при виде молодых мамочек с детишками, которые пошли как грибочки после дождика. А сегодня они уезжают – родителям нужна работа, а подросшим детишкам садик и школа. Сегодня деревня пришла к тому, что и корова здесь стала нерентабельной. Когда десять лет назад я купила дом в Фоймогубе, здесь было тринадцать коров и при каждой теленок. Сегодня осталось три коровы. И это при нынешней ситуации с продуктами из-за санкций!
Но все эти доводы – с нашей, гражданской точки зрения. А с точки зрения государева ока, чиновников, наши инициативы только лишняя головная боль для них. Вот они и ломают голову, что делать с фоймогубской картинной галереей? Сельским музем? Просто закрыть не получится: эти гражданские проекты за десять лет доказали свою жизнеспособность и востребованность именно с точки зрения патриотической. Отдать в частные руки? В петрозаводский музей? Но художники дарили свои работы именно этой деревне, а местные жители отдавали материнское и отцовское наследие именно в свой деревенский музей. Каждый дар имеет свою конкретную фамилию, и нужно еще спросить дарителей – будут ли они согласны с таким решением?
А ведь кажется, инвестируй государство этот живописнейший уголок по имени «Фоймогуба» – и пойдет благодарная отдача и от его изумительных пейзажей, его родников, его галереи, его музея, его истории…
1 февраля 1703 года газета «Ведомости» писала: «В Фоймогубской волости… найдена медная руда… и самородная медь… Из той руды и самородной меди медь самая добрая, красная». Так что Петр Первый ковал оружие для победы над Швецией в том числе и на фоймогубских железоделательных и медеплавильных заводах. Неслучайно и первыми экспонатами Фоймогубского сельского музея стали лопата рудокопа восемнадцатого века и образцы местной руды.
Надо ли сомневаться, что Фоймогуба в полном праве претендовать на звание «Гений места»? В доказательство этого один из основателей деревенской картинной галереи художник Борис Акбулатов подготовил новые проекты. Это альбом «Фоймогуба в произведениях петрозаводских и московских художников», брошюры «Деревенская картинная галерея» и «Музей сельского быта: из прошлого в будущее», эскизы информационного стенда и граффити на основе современности и русских былин…
Б. Акбулатов познакомил со своими проектами республиканские ведомства – министерство культуры, комитет по туризму, администрацию Медвежьегорского района… Там к проектам относились с интересом. Но… вопрос снова упирался в деньги. Нет, не в миллиарды. Всего лишь в тысячи. Но в глубинке России и их добыть не так-то легко. И я прекрасно понимаю, что не нужно местную ситуацию мерить московскими мерками. Как точно обозначил проблему министр культуры правительства Москвы Сергей Капков: «Москва – другая страна». (www.vedomosti.ru).
Боюсь только, как бы при таком «инвестиционном» подходе, когда одним «лучшим людям будут даны самые лучшие условия. И они будут знать, что они – самые лучшие. Они будут знать, что они находятся в самом лучшем месте в России и в одном из лучших мест в мире» (forum.rusbeseda.org), а у других – «не-лучших», то есть сверхтерпеливых, которых в братской Украине теперь принято называть «ватниками», отбирать последнее, то… То не где-то за Полярным кругом, и в самом центре России может опустеть и одичать земля, которую исследователи прошлых веков назвали хранительницей русского эпоса.
Новые проекты Бориса Акбулатова: издательские, граффити, информационный стенд
