«Что происходит в мире, если теперь мы должны от самих себя охранять наши памятники? Очень много вопросов возникает в связи с этим пожаром и будут ли на них ответы?»
Трагедией не только для Карелии и не только для православных стала гибель в пожаре 10 августа этого года Успенской церкви в Кондопоге, последнего великого памятника русского деревянного зодчества, не тронутого в наше время радикальной реставрацией.
Публикуем воспоминания Ирины Соболевой, архитектора, прихожанки Успенского храма.
Моя жизнь с Успенской церковью
Прошло больше четырех месяцев после пожара в Успенской церкви, но когда я въезжаю в Кондопогу со стороны Петрозаводска, то по-прежнему ищу взглядом шатер Успенского храма среди портовых кранов нашего ЦБК и не нахожу… Очень горько от этого. Никак не хочется мириться с тем, что церкви больше нет, никогда не дотронусь до ее теплых огромных бревен, не войду в нее как в родной дом, не увижу архангелов на «небе» и ликов святых в иконостасе.
Мы врастаем в ту среду, где живем. Через мою сознательную жизнь Успенская церковь прошла красной нитью, она пробудила во мне интерес к зодчеству, к древнерусской архитектуре, я родилась в ней как христианка, и, простите за банальность, я ее очень любила.
Не удивительно, что множество людей восхищались ею и любили ее. Успенская церковь действительно была шедевром, уникальным памятником, в котором всё, от бревен до последнего мазка иконописца, соединилось в творческом замысле, воплощенном в жизнь нашими предками.
Она была, если можно так выразиться, честным памятником – ее не перестраивали, иконы не переписывали, она стояла на древнем церковном месте, где люди молились почти пятьсот лет. И она была красивой. Почему финский летчик во время войны не смог выполнить приказ и разбомбить кижские церкви? Рука не поднялась – он был поражен и восхищен их красотой. И это правильно, в нас заложен божественный закон красоты. Но почему у нынешнего 15-летнего мальчишки поднялась рука? Что происходит в мире, если теперь мы должны от самих себя охранять наши памятники? Очень много вопросов возникает в связи с этим пожаром и будут ли на них ответы?
1970-е… Я первоклассница, мне восемь лет, и мы едем с нашей учительницей на автобусе в деревню Кондопога посмотреть Успенскую церковь. Погожий майский день, Онежское озеро синее-синее, оно только что освободилось ото льда, сухая прошлогодняя трава на солнце ярко-желтая, а темные бревна храма очень теплые.
Тогда я впервые увидела такую большую деревянную церковь.
О чем нам говорила учительница, я не помню, но церковь меня поразила так, что дома я по памяти ее нарисовала, а учительница меня даже попросила написать что-нибудь про нее. Что-нибудь я написать не смогла, только рассказала с маминых слов общую для всех деревянных церквей легенду про мастера Нестора, который выбросил свой топор в Онего, когда построил этот храм.
Прошло пять лет, я училась во втором классе художественной школы, и за успехи директор школы мне подарил небольшую книгу А.В. Ополовникова о деревянной архитектуре Русского Севера. Так я узнала, что наша Успенская церковь – шедевр деревянного зодчества. И я заболела этим самым деревянным зодчеством.
К окончанию школы я уже решила, что пойду учиться на архитектора, и часто ездила к Успенской церкви, чтобы порисовать ее. Тогда она была закрыта наглухо и внутрь никого не пускали, а очень хотелось… И вот в один из таких дней моего пленэра в Успенскую церковь приехала какая-то комиссия. Как потом оказалось, это были реставраторы. Один из них подошел ко мне, посмотрел, как я рисую, и спросил, где я учусь. А я говорю: «Хочу в архитектурный поступать». И попросила: «А можно мне с вами внутрь зайти?». Он ответил: «Конечно! Будущему архитектору необходимо увидеть интерьер Успенской церкви».
Так я впервые увидела церковь внутри. Мне показалось, что я очутилась русской сказке. Тогда я еще не очень разбиралась в церковных интерьерах, но впечатление от посещения подлинного древнерусского храма меня долго не покидало.
Я поступила в институт в Ленинграде. Первые же дни моего пребывания в нем напомнили мне об Успенской церкви. Когда я вошла в комнату в общежитии, куда меня поселили, моя соседка, знакомясь со мной, была изумлена, что я из Кондопоги: «Да там же знаменитая Успенская церковь!». И мне сразу были оказаны почет и уважение.
На следующий день мы знакомились с нашими преподавателями по архитектуре. И опять, услышав, что я из Кондопоги, наш куратор группы Георгий Иванович Лоханов сказал шутя, но строго: «Из Кондопоги должны выходить только выдающиеся архитекторы, еще бы – такой храм там стоит!»
В годы учебы в институте я, конечно, уже много узнала о деревянном зодчестве Русского Севера и о нашей Успенской церкви. Она во всех учебниках по русской архитектуре стояла на первом месте как исключительный шедевр шатрового деревянного зодчества. Замечательные лекции по истории русской архитектуры нам читал профессор Юрий Сергеевич Ушаков. Он окончательно влюбил нас в русское деревянное зодчество. Много моих студенческих друзей побывали в те годы у нас в Кондопоге, чтобы посмотреть церковь. В 1989 году мы застали реставрацию ее шатра. А вскоре в Ленинграде я узнала от родных, что церковь освятил владыка Мануил и там теперь проходят службы.
Летом 1992 года я впервые побывала на Литургии в Успенском храме. Я еще ничего не понимала в богослужении и не была крещена, но то первое впечатление от ожившего храма не забуду никогда. Я почувствовала, что настоящая жизнь вернулась в стены древнего храма. До этого интерьер церкви был пыльным, музейным, я бы сказала – церковь была спящей красавицей, а теперь церковная служба вдохнула в нее жизнь. Она ожила, сосновые стены резонировали с хором, даже старые иконы стали казаться ярче.
С 1993 года я стала прихожанкой Успенского прихода и познакомилась со многими нашими бабушками, которые помнили и раскулачивание, и закрытие кондопожских церквей. Когда мы рано утром в воскресенье встречались перед службой, некоторые из них показывали мне, где похоронены их родители и предки на погосте возле Успенской церкви.
Так как храм был летний, службы там проходили только в теплое время года — с Троицы до Рождества Богородицы (21 сентября). Перед службой мы украшали иконостас полевыми цветами и зелеными веточками с деревьев. Когда бывали холодные лета, у нас были приготовлены валенки под скамейками. В храм придешь, туфли снимешь и в валенки – тепло!
Поскольку церковь стояла на полуострове очень близко к воде, то, находясь внутри, казалось иногда, что ты плывешь по Онего на корабле: за окнами вода плещется и чудесный вид на Кондопожскую губу. В солнечную погоду к моменту Причастия солнечные лучи через верхние окна освещали центральную икону, а на всенощной иконостас озарялся лучами заходящего солнца и весь интерьер храма окрашивался в золотистые цвета с играющими бликами от близкой воды. Молиться в Успенском храме было очень хорошо, молитва сама шла от сердца и всегда была утешительной.
В 1994 году у нашей Успенской церкви был первый постсоветский юбилей — 220 лет со дня основания, и нам очень хотелось его как-то отметить. Тогда о. Лев Большаков, настоятель прихода, предложил провести конференцию, полностью посвященную Успенской церкви. И конференция состоялась в ноябре 1994 года, открывал ее владыка Мануил. В Кондопогу приехали историки, архитекторы, реставраторы… Были прочитаны очень интересные доклады, многое впервые мы узнали из них об истории Успенской церкви и села Кондопоги.
Я сделала эскизы для трех открыток, посвященных Успенской церкви, и мы их напечатали в кондопожской типографии. Эта конференция стала началом традиции проведения ежегодных краеведческих конференций в Кондопоге. По ее результатам был издан сборник статей «Успенская церковь в Кондопоге».
В сентябре 1995 года я и Юлия Олеговна Большакова, жена о. Льва, познакомились с реставратором икон музея «Кижи» Галиной Ивановной Фроловой. Она приехала сделать профилактические заклейки на иконах «неба» и иконостаса в Успенской церкви, а мы ей помогали. Тогда я много узнала от Галины Ивановны о ценности икон Успенской церкви. Особенно она беспокоилась об иконах «неба», рассказывала об их уникальности.
Оказалось, что они совершенно не изучены — иконами XVIII века в советское время не очень интересовались. На «небе» в Успенском храме был изображен «Великий вход» — главная часть литургии, с которой начинается Евхаристический канон, а в центре Иисус Христос – Великий архиерей, предстоящий перед престолом и служащий Небесную литургию, а сослужат ему архангелы. Этот сюжет был единственным, сохранившимся на своем историческом месте в Карелии. Иконы в иконостасе церкви сохранились на две трети, а в трапезной храма стояла в киоте огромная икона «Страшный суд». И всё это иконописное богатство не было изучено и требовало реставрации.
Галина Ивановна рассказала нам, что один американский художник побывал в Кондопоге в 1991 году и настолько был поражен иконами Успенской церкви, что обещал найти спонсоров, чтобы их отреставрировать. Он забыл о своем обещании на 10 лет, но когда тяжело заболел, вспомнил о нем и нашел фонд в Америке, который помог отреставрировать иконы «неба». С Галиной Ивановной мы много общались, она научила меня некоторым приемам первичной реставрации икон.
Первый ряд иконостаса («местный») был полностью утрачен. Юлия Олеговна была иконописцем, и она написала две иконы для этого ряда – Спасителя и «Успение Богородицы», а вскоре один молодой человек принес в храм Тихвинскую икону Божией Матери. Оказалось, что эта икона из Успенской церкви. У нее были истыканы ножом глаза и остались вмятины от ружейного приклада. Отец этого парня нашел икону на чердаке Успенской церкви, когда его очищали от птичьего помета в начале 1980-х, и сохранил ее. Мы отреставрировали икону, и она заняла свое место в иконостасе.
В середине 1990-х в Кондопогу приезжал старый финский православный священник о. Илья (Эркки Пийронен). Оказалось, что он служил в церквях Кондопоги и Петрозаводска во время финской оккупации 1941-1944 годов. Отец Илья написал книгу воспоминаний «Часовенная Карелия», которая до сих пор не переведена на русский язык. В ней очень много информации, ценной для истории Карелии. Мы пообщались с ним и посетили Успенскую церковь, он был очень рад, что вновь побывал в нашем храме. Через некоторое время мы узнали, что о. Илья скончался.
Осенью 1996 года Кондопожский приход организовал небольшой фестиваль церковных хоров в Успенской церкви. Мы пригласили несколько коллективов из Петербурга и Петрозаводска, пел и хор нашего прихода. Особенно запомнилось выступление певцов из Петербурга, которые исполняли духовные песнопения знаменного распева в традиции допетровской Руси. Этот хор очень органично звучал в древних стенах Успенского храма.
Время шло, мы продолжали летом служить в Успенской церкви. На престольный праздник Успение Пресвятой Богородицы приезжало очень много гостей. Мы украшали церковь живыми цветами, в августе их всегда много. Плели гирлянды из цветов и вешали их на столбы в трапезной и на иконостас, украшали букетами Плащаницу Богородицы и весь храм. В конце праздничной Литургии всегда проходил крестный ход вокруг церкви. Почти каждый год на праздник к нам приезжал архиепископ Мануил, он очень любил Успенскую церковь. Несколько раз он привозил гостей – епископов из разных стран, показывал им наш храм.
Успенская церковь была памятником федерального значения, все ремонтные и реставрационные работы в ней могли делать только профессиональные реставраторы. А мы только периодически сообщали о разных проблемах храма в охранные органы. Так, к 1999 году крен храма в северо-западном направлении стал нас очень беспокоить, и о. Лев обратился к архитектору-реставратору Ирине Леонидовне Воиновой, заместителю директора ГП «Спецпроектреставрация» в Санкт-Петербурге.
Она предложила провести мониторинг состояния церкви с помощью специалистов из Горного института. С 1999 года по 2005-й к нам приезжали два инженера, осенью и весной, и делали замеры. Они пришли к выводу, что церковь изначально была построена с отклонением от своей центральной оси, а сезонные колебания шатра очень незначительные. Хорошее состояние фундамента было условием стабильности всего здания церкви. Но, к сожалению, с 2000-х годов начался подмыв грунтов у фундамента, а также сильно ухудшилось состояние нижних венцов храма, что и стало негативно влиять на крен церкви.
Частичную реставрацию Успенской церкви в 2001 году провели очень плохо и непрофессионально. Были полностью разобраны крыльца, а новые сделали из клееной (!) древесины и с использованием бензопилы. Кроме того, при сборке крылец нарушили их пропорции и уклоны крыш, что повлияло на проблемы с фундаментом.
Мы сообщили об этом В.П. Орфинскому, он приехал с комиссией, которая подтвердила все нарушения, но исправлять в то время ничего не стали. Только в 2007 году сделали предварительное обследование технического состояния Успенской церкви по ходатайству Т.И. Вахрамеевой, федерального архитектора по памятникам архитектуры. В результате были выявлены многие серьезные проблемы в состоянии конструкций Успенской церкви.
Как я уже говорила, в начале 2000-х годов были отреставрированы иконы «неба», но, к сожалению, установили их в неправильной последовательности. Вслед за ними отреставрировали и иконы из деисусного ряда иконостаса.
Все эти годы наш приход активно сотрудничал с Музеем Кондопожского края. Мы сделали несколько совместных выставок по церковной истории Кондопоги и района. Музей содержал круглосуточную охрану Успенского храма, его сотрудники проводили экскурсии в церкви.
В 2009 году закончилось строительство храма Рождества Богородицы в самом городе, и он стал главным храмом прихода. В Успенской церкви летом стали служить реже. Церковь ветшала на глазах, большое скопление народа в ней было нежелательно. Совместно с нашим музеем мы стали проводить у храма сезонные субботники. На них приходило много неравнодушных к судьбе храма горожан. Мы постепенно чистили от зарослей кустарника территорию вокруг храма, убирали мусор.
В 2012 году появилась в печати статья М.А. Тарасовой «Особенности иконографической программы росписи церкви Успения Пресвятой Богородицы в Кондопоге». В ней впервые были подробно рассмотрены иконы «неба». Я ее прочитала и очень обрадовалась, что наконец началось изучение икон Успенской церкви.
В этом же году в фондах Кондопожского музея обнаружили икону Святой Троицы из иконостаса Успенской церкви, всю в профилактических заклейках. И поскольку икона уже была снята из иконостаса, решили ее отреставрировать на пожертвования, собранные за летний сезон.
Эта инициатива оказалась настолько удачной, что мы с музеем решили продолжить начатое дело и организовали сбор средств на дальнейшую реставрацию икон из иконостаса. За год удавалось насобирать денег для реставрации одной, иногда двух икон. Специалисты из Музея изобразительных искусств Карелии за этот период отреставрировали пять икон праздничного ряда. Осенью 2018 года мы хотели начать реставрацию икон пророческого ряда…
Только в 2012 году специалисты сделали подробное обследование храма, и стало ясно, что он в аварийном состоянии. А после того, как в июле 2014 года молния попала в молниеотвод, от сильного удара часть ветхого лемеха упала с центральной главки, и образовалась дыра, через которую осадки стали проникать внутрь храма и на иконы. У креста упали перекладины. Многие люди постоянно упрекали власти в бездействии, но делать новую главку с крестом на ветхом шатре было невозможно. Оставалось только ждать начала полной реставрации храма.
С осени 2015 года богослужения в храме перестали проводить, это стало опасным. В 2016 году по целевой федеральной программе «Культура России» был сделан проект реставрации Успенской церкви, на 2018 год была назначена сама реставрация, но она не началась.
…Вечером 9 августа мы с группой молодежи нашего прихода плыли по Вашозеру с Монастырского острова после трудового десанта — помогали местным жителям благоустраивать территорию вокруг вновь построенной часовни на острове. Погожий летний вечер, на озере тихо-тихо, и мы плывем на вёсельных лодках. Один парень включил запись на телефоне: хор Валаамского монастыря пел «Агни-Парфене» «Гимн Богородице». Хотя молодежь и православная, но все-таки молодежь, я немного удивилась, но было так чудесно услышать эту молитву над водами озера, что все притихли и задумались. А я вспомнила службы в Успенском храме, когда наш хор пел этот гимн на праздники Богородицы. Такими теплыми воспоминаниями кончился тот день, а наутро нашей церкви не стало…
Об авторе публикации. Ирина Рудольфовна Соболева родилась в 1966 году в Кондопоге. С 1984-го по 1990 год училась на архитектурном факультете Ленинградского инженерно-строительного института. С 1990-го по 1998 годы работала в проектных организациях. С 1999 года получила лицензионное право на самостоятельную архитектурную деятельность.
Сотрудничая с Православным приходом Кондопоги и другими приходами Петрозаводской и Карельской епархии, стала специализироваться на проектировании православных храмов и часовен. За 25-летний творческий период более 20-ти проектов было воплощено в жизнь.
Одновременно с архитектурной деятельностью И. Соболева занимается иконописью и художественной графикой.
И.Р. Соболева живет и работает в Кондопоге, является членом Союза архитекторов России и членом Творческого союза художников России.
