Интерес к событиям и людям, с ними связанными, подогревают – а иногда и возвращают – круглые даты. Тем более если событие значительное. Сейчас особенно ясно, что уж куда как важным было появление в 1959 году по всей огромной стране восьмидесяти с лишним телестудий. В их числе и Петрозаводская студия телевидения. 
Он был нетипичным представителем вполне типичной для своего времени судьбы. Начинал токарем на металлургическом заводе. Учился на вечернем отделении в КИЖе. (Как тут не вспомнить о поручике Киже или наших дорогих Кижах! Расшифруем для ясности: Коммунистический институт журналистики.)А потом, вплоть до 1959 года, газета. Не будем ворошить подшивки, да и нет у нас такой возможности. Сошлемся на автограф Роберта Рождественского, проходившего у Кана практику и подарившего ему первую книжку своих стихотворений:
Как дарить такое Кану,
Мудрецу и великану…
Лучше я возьму стакан
И в стакан, как в Лету, кану…
Директором студии Кан был всего один год. Просто за год студия поменяла статус и стала частью Комитета по радиовещанию и телевидению Совета Министров КАССР. В ранге директора теперь был заместитель председателя комитета, а Илья Леопольдович стал главным редактором самой большой в то время (впрочем, и потом) редакции художественного вещания. Затем просто главным редактором, а с 1965 года главным редактором общественно-политического вещания.
Что было ему ближе, трудно сказать. Он очень любил театр, был неутомимым книгочеем. Но он, как говорится, знал жизнь. Трагическую жизнь войны и драматическую после нее. Военная тематика, безусловно, была ему близка. Однако это была и одна из самых непростых тем. Масса ограничений, цензурные требования строгого следования тексту делали эти передачи официальными. Но когда их вел Кан, нотка человечности вмешивалась в заготовленные и выверенные воспоминания фронтовиков и делала их живыми и волнующими.
Возможно, у читающих эти строки возникает вопрос: не слишком ли фамильярно звучит повторение выразительной этой фамилии – Кан? Что делать, мы все его так звали: «Пойти к Кану». «Спросить у Кана». Без всякой боязни, без всякой робости, с полной уверенностью, что и поймет, и поможет. Это я говорю от имени тех, кому было тогда едва за двадцать. Впрочем, таких было больше половины. А Кану в год создания студии было только сорок семь лет.
Главный урок, полученный от него, – «Нельзя для людей жалеть ни одеяло, ни ласку». Этих строк Маяковского сейчас не знают. И не хотят знать – не ко времени. Но то было другое время.
«Лиха беда начало». Неужели Кану все удавалось без сучка без задоринки? Нет, конечно. Да и мы были не ангелы. Полновластные хозяева канала (Москва появилась у нас только лет через семь), мы чувствовали себя вправе браться за все: от Пикассо до Пастернака, от памятников Ленинграда до космических тайн. Конечно, значительное место отводилось местной тематике, но в такой причудливой смеси… Где левые, там и правые – и конфликты готовы были разразиться нешуточные, если бы не Кан-дипломат, Кан, всё и всех понимающий… А понимал он главным образом то, что на практике и на ошибках, на умении и терпении рождалось в коллективном труде то новое, чему имя – телевидение.
Имя Ильи Леопольдовича Кана осталось не только в памяти всех, кому посчастливилось с ним работать. Оно в титрах первых значительных телефильмов «Стоянка поезда 20 минут», «Была деревня Кондопога». С ним связаны первые массовые передачи – прообразы многочисленных шоу. Имя его открывает историю Карельского телевидения, ведь это именно Илья Кан, фронтовик, газетчик, талантливый журналист, издал «Приказ № 1».
Анна Цунская
От редакции. В «Лицее» уже публиковались воспоминания Анны Викторовны Цунской о 60-х годах Карельского ТВ – «Телевидение Юрского периода» — см. на сайте.
