Карельская деревянная часовня в Наваринской бухте в Греции. Как оказалась она на месте легендарного морского сражения и что нужно сделать сегодня для её спасения и сохранения?
Жизнь — это море, и мы — капитаны,
И вправду везёт тем, кто умирает молодым.
Каждая гавань — печаль, каждая печаль — слеза,
И жизнь каждого — море бескрайнее, море без края
Сколько раз я терпел крушения в мутных водах его,
И потерялась лодка моя в черном объятье его.
Эта песня была написана известным греческим поэтом Пифагорасом Папастаматиу в 60-е годы ХХ века. Она как нельзя лучше показывает существующую с древнейших времен в душе каждого эллина извечную и неразрывную связь с морем, которое для большинства греков было и ласковой колыбелью, и заботливой кормилицей, а, зачастую, и последним пристанищем.
При этом нельзя не сказать, что в конце XVIII – начале XIX веков в этих же греческих морях: Эгейском, Ионическом, Критском, когда в знаменитых и славных сражениях: Хиосском, Чесменском, Патрасском, Афонском, Дарданелльском, Наваринском и других ковалась слава Российского флота, здесь нашли свой последний приют и вечный покой тысячи русских моряков
В те неспокойные времена могила для моряка была непозволительной роскошью. Редко кто из них удостаивался привилегии быть преданным земле, а из тех, немногих, в большинстве своём — братских, могил, что приютили в последний раз тела этих героев, до наших дней сохранились считанные единицы.
Тем более значимой и, можно даже сказать — почетной, в первую очередь, для нас, для потомков, должна представляться задача сохранения захоронений русских моряков, отдавших свои жизни на чужбине во славу Отчизны. Ведь на месте морских сражений не поставишь каменных обелисков, и только такие вот земные, со скромными надгробиями, могилы участников тех далёких событий служат не столько даже памятниками для них, сколько подтверждением и сохранением их вечной памяти для нас и для грядущих поколений.
20 октября этого года исполняется 192 года со дня Наваринского морского сражения, результатом победы в котором объединённой англо–франко–русской эскадры над турецко–египетским флотом стало признание Османской империей в Адрианопольском мирном договоре суверенитета Греции и окончание почти четырёхвекового турецкого ига. Несмотря на то что это явилось завершением всего лишь первого этапа национально–освободительной войны Эллады за свободу и независимость, а до окончательного освобождения предстояла ещё долгая борьба на протяжении всего XIX и первой четверти XX века, но более чем успешное начало было положено.
А первую искру к началу этого пламенного порыва положили действия Российского флота в Эгейском море в ходе так называемой «Архипелагской экспедиции» графа Алексея Орлова, предпринятые по прямому указанию императрицы Екатерины II. Серия блистательных морских побед, уже названных выше, создание в самом сердце Эгейского моря «Архипелажной губернии» в составе Российской империи, к которой принадлежали все Кикладские острова, а столицей был объявлен остров Парос, огромная помощь, в том числе и финансовая, в строительстве независимого греческого флота, практически полное уничтожение на довольно значительное время османских морских сил – вот лишь некоторые результаты этого похода.
Да, новая губерния просуществовала лишь несколько лет, Российский флот должен был уйти — слишком много врагов у России было в те времена, наверное, как и сейчас. Впоследствии многие говорили, что Россия тогда предала греков, не довела начатое до завершения. Но в доказательство вполне серьёзных намерений руководства России к целям этой кампании, думаем, достаточно привести лишь пару фактов. «Если уж ехать, то ехать до Константинополя и освободить всех православных и благочестивых от ига тяжкого», – это цитата из письма Алексея Орлова брату Григорию перед самым началом экспедиции. А ещё то, что двух своих любимых внуков прочила Екатерина: одного — Александра I — на престол Российский, а другого — Константина, которому и имя–то императрица сама выбирала — на престол Константинопольский. Первому её желанию суждено было сбыться, другому же… Даже у великих и сильных мира сего не все желания осуществляются.
Одно можно сказать уверенно: эти, описанные выше, события дали толчок к пробуждению национального самосознания гордых эллинов. Не все из них бросили борьбу с уходом Российского флота. Некоторые, такие, например, как Иоаннис Варвакис или знаменитый корсар–адмирал Ламброс Катсонис ещё долгие годы продолжали свою личную войну с поднятым над кормой Андреевским флагом за свободу Эллады. И усилия эти не пропали понапрасну, а в итоге привели Грецию через полвека к началу национально–освободительной революции. Россия на протяжении всего этого времени оказывала им постоянную и посильную помощь и поддержку.
Да и труды их, и победы не были забыты. Тот же Л. Катсонис, в числе многих греков, переселившихся в те годы в Россию, получил от императрицы на склоне лет имение в Крыму, которое в честь своей родины — греческой Левадии — назвал Ливадией Крымской. И, может быть, совсем не случайно именно здесь был затем построен знаменитый Ливадийский императорский дворец, а ливадийские вина славились на всю Россию.
А для Российской империи итогом той кампании стало основание на завоёванных крымских берегах нового порта Севастополь и бурное строительство Черноморского флота, первым командующим которого стал участник Архипелагского похода, бывший греческий корсар черногорского происхождения, Марко Войнович
Есть на Ионическом побережье Греции известная ещё с античных времён чрезвычайно удобная морская гавань — Наваринская бухта, вход в которую прикрывает, словно бы специально выстроенной стеной, вытянутый от одного края залива до другого каменистый необитаемый остров Сфактирия. По сути, это торчащая из моря крутая и высокая скала, покрытая дикой растительностью.
Казалось бы, чем может связывать эта скала две столь далёкие и непохожие друг на друга страны, как Россия и Греция? Но стоит полистать страницы истории и в них нетрудно будет найти, что уже в самом начале Архипелагской экспедиции русский десант из трёх кораблей осуществил высадку на Сфактирии, перекрыл выходы из бухты и после недельной осады взял защищавшую морскую гавань крепость. Руководил этим десантом бригадир от артиллерии Иван Абрамович Ганнибал, старший сын «Арапа Петра Великого», участник Чесменского сражения, основатель города Херсон и двоюродный дядя будущего поэта А.С. Пушкина. Именно под его руководством была осуществлена решившая исход битвы знаменитая атака брандеров.
Сей шкипер деду был доступен,
И сходно купленный арап
Возрос усерден, неподкупен,
Царю наперсник, а не раб.
И был отец он Ганнибала,
Пред кем средь чесменских пучин
Громада кораблей вспылала,
И пал впервые Наварин.
А.С. Пушкин, «Моя родословная», 1830 год
Во время пребывания здесь И.А. Ганнибал составил подробнейшие карты Наваринской бухты и её окрестностей, что необычайно помогло флоту Российскому во время состоявшегося в этом же месте более чем через полвека Наваринского сражения. Тогда здесь были сконцентрированы мощнейшие силы объединённого турецко–египетского флота, прикрывавшего с моря сухопутные отряды янычаров, пытавшихся залить кровью Греческое восстание. На ультиматум трёх союзных держав: Англии, России и Франции османы, убеждённые в силе и незыблемости своей позиции, ответили не только решительным отказом, но и убийством парламентёров, после чего сражение стало уже неизбежным.
Ключевую роль в нем сыграл флагман Российского флота «Азов», бившийся против пяти турецких кораблей, в том числе флагмана османской эскадры, и уничтоживший их. Командовал «Азовом» капитан 1 ранга Михаил Петрович Лазарев – тот самый, вместе с Ф.Ф. Белинсгаузеном, первооткрыватель Антарктиды, получивший за героические действия в этой баталии звание вице–адмирала. На «Азове» под началом М.П. Лазарева сражались его ученики: лейтенант П.С. Нахимов, мичман В.А. Корнилов и гардемарин В.И. Истомин, будущие адмиралы–флотоводцы и герои, отдавшие свои жизни при обороне Севастополя и погребённые там в одном склепе со своим учителем в ходе уже грядущей Крымской войны.
Русская эскадра приняла на себя главный удар противника и, несмотря на шквальный огонь береговых батарей и залпы корабельных орудий неприятеля, уничтожила весь центр и правый фланг турецко–египетского флота, а в течение четырёх часов была полностью разбита уже вся вражеская эскадра. Противник понёс огромные потери – более 60 кораблей и 7 тысяч человек личного состава. Союзный флот не потерял ни одного корабля, хотя многие были довольно сильно повреждены. К примеру, на «Азове», все мачты которого были разбиты, после боя насчитали более 150 пробоин, причём часть из них была подводными. Потери же личного состава были несоизмеримо меньше турецких: так, на российских кораблях, благодаря умелым действиям их командиров, было всего 59 убитых и 139 раненых. Но, без преувеличения можно сказать, что воды Наваринской бухты и берега острова Сфактирия были обильно политы кровью в числе прочих и русских моряков.
После сражения тела многих в нём погибших были преданы земле на скалистых берегах острова, а в память о них здесь, в разных местах Наваринской бухты, были установлены от каждой страны–участницы небольшие памятные знаки–обелиски. Стоит, кстати, отметить, что во французское захоронение было перевезено тело племянника Наполеона Поля Бонапарта, также, как и Байрон, сражавшегося за свободу Греции и за несколько лет до этого погибшего на фрегате «Эллада». Чтобы тело тогда не досталось врагам, оно тайно хранилось до этого момента в бочке с ромом на острове Спеце в монастыре св. Николая. Так что для греков эти мемориалы – не только военные памятники, но и дань уважения всем филэллинам, погибшим за свободу и независимость их Родины.
На памятном месте, посвящённом российским морякам, стояла в то время разрушенная взрывом греческая церковь. Позже она была восстановлена на средства греческой королевы русского происхождения Ольги Константиновны, много сделавшей для увековечения памяти русских моряков и воинов по всей Греции. На её же средства в 1872 году командой клипера «Жемчуг» под руководством контр-адмирала И. Бутакова было установлено мраморное надгробие в ограде из чугунных цепей, подаренной мэрией города Пилос, которое стоит и поныне.
Небольшой обелиск с гербом СССР был поставлен на средства, собранные работниками Советского посольства в 1960 году. А в 1991 году здесь появилась мраморная плита, на которой усилиями энтузиастов, знатоков истории Российского флота из общества «Петрофлот», в частности, В. Лобыцина, появились списки погибших на русских кораблях моряков.
К 170-летию Наваринского сражения, которое отмечалось в 1997 году, властями Греции был объявлен конкурс на лучший проект нового памятника российским морякам.
К чести Республики Карелия надо сказать, что кажущимися сегодня просто невероятными усилиями большого энтузиаста и первого президента только что созданной тогда, к слову, первой в России, национально–культурной автономии греков Карелии Михаила Антиповича Чахова было организовано участие в этом конкурсе карельских архитекторов с идеей установки на Сфактирии небольшой часовни во имя покровителя всех моряков св. Николая, построенной в традициях северного деревянного зодчества. А когда карельский проект победил, им же были собраны отнюдь не малые средства на организацию подготовки и перевозки, фактически «из варяг в греки», материалов и рабочих на такой далёкий греческий остров, а затем дальнейшей постройки там этого удивительного памятника.
Трудно сказать сегодня, что двигало этим необыкновенным человеком, и почему идея именно деревянной карельской часовни пришла ему в голову в качестве проекта такого памятника. Возможно, работая некоторое время на о. Кижи и поневоле проникаясь историей и духом этих магических мест, он связал воедино то, что корабли в XVIII–XIX веках строились также из дерева, а на верфях Петербурга трудилось немало северных мастеров–плотников. И не схожи ли порой наши северные храмы, стоящие на берегах озёр и рек, с устремлёнными к небу парусными кораблями? Да к тому же корабельные орудия и ядра к ним в большинстве своём были также отлиты на Олонецких горных заводах Петровской слободы, Кончезера, Повенца и других. Так что по зрелому размышлению связь Карелии с далёким греческим островом вырисовывается если не непосредственная, то достаточно прямая. И к тому же как для греков, так и для их единоверцев русских, что может быть лучше православного храма в качестве памятника погибшим в защиту православия воинам?
Многие тогда поддержали эту удивительную инициативу. Среди них и тогдашний мэр Петрозаводска Сергей Катанандов, и достопамятный епископ Петрозаводский и Олонецкий Мануил, а также множество простых людей, дававших собственные средства и прилагавших немалые личные усилия на это благое дело. Среди них и сестра М.А. Чахова, первой внёсшая личные средства на строительство, и Саввас Мавропулос, на собственном грузовике перевёзший разобранную часовню в Грецию за половинную от обычных расценок плату, и греческие таможенники, которые, узнав, что часовня – бесплатный православный дар российского государства и народа народу греческому, не взявшие обычной, отнюдь не малой, таможенной пошлины, и собиравшие её на месте русские мастера–плотники, а также власти и жители города Пилос. Ведь тогда даже возникла, нереализованная, правда, идея побратимства Пилоса и Петрозаводска. Видно и вправду помогало благому делу пастырское послание владыки Мануила, а также подаренная им новому храму икона св. Николая Угодника.
С тех пор прошло уже более 20 лет. Давно нет с нами М.А. Чахова. О том, каково сегодня состояние его главного детища, сведения скудные и отрывочные. Дерево в условиях морской влажности — материал не самый долговечный.
Есть информация, что сейчас карельская часовня на далёком греческом берегу уже требует определённого ухода и даже ремонта. Если оставить всё на самотёк, то через некоторое время последствия могут стать необратимыми. Думается, что никто из нас не хотел бы прослыть неблагодарным потомком, а внести свою лепту в благое дело сохранения народной памяти о соотечественниках как греках, так и русских способен, по мере сил и возможностей, каждый.
Думается, к этой инициативе могло бы подключиться правительство Республики Карелия, Министерство культуры как республиканское, так и федеральное, МИД Российской Федерации, Союз греческих обществ России, Петрозаводский госуниверситет, другие небезразличные организации, ведомства и лица.
Неужели то, что было под силу такому, хоть и незаурядному, человеку, как М.А. Чахов, окажется непосильным для всего нашего общества? К тому же не за горами уже и 195-летие Наваринского сражения, на протяжении почти двух веков бывшего одним из многих в отечественной истории образцов воспитания патриотизма, братской взаимовыручки и православного самопожертвования.
Авторы публикации: Екатерини Аравани, филологический факультет ТашГУ, Алексей Лапин, общетехнический факультет ПетрГУ
Статья опубликована в сборнике материалов международной конференции «Россия и Греция: диалоги культур» (ПетрГУ).
Фото предоставлены авторами публикации и Евгенией Литинской
