Звонок с незнакомого номера и сразу вопрос: «Хочешь темку подкину?». Когда меня назвали Марией Алексеевной, я поняла: звонит муж той самой Маши, о судьбе которой мы писали. Кажется, он пьян или на выходе из запоя. В таком состоянии он обычно звонил мне из Кабардино-Балкарии и раньше, когда разыскивал жену здесь, в Карелии.
Несмотря на то что история Маши формально для меня лично завершилась год назад, она все-таки продолжается: жизнь дает ответы на вопросы в виде таких вот звонков и обрывочных сведений о жизни непостороннего когда-то человека.
Год назад Маша из Новой Вилги уехала. Быт ее там был налажен — добрые люди отдали много необходимых вещей, помогали продуктами и даже деньгами, был постоянный помощник — Светлана. Именно она почти год помогала Маше во всем: приезжала к ней, обсуждала все важные решения, поддерживала в устройстве на работу, в общем, вела Машу как настоящий соцработник. Вместе со Светой мы участвовали в судебном процессе, когда делали все возможное, чтобы Маша сохранила права на дочку, с которой приехала в Карелию.
И вот прошлой осенью мы, созваниваясь со Светой, выяснили, что наша Маша из Карелии уехала к мужу и родила от него … третьего ребенка. Мы со Светой решили тогда, что это не самый худший сценарий для девочки из детского дома. Рассудили просто: три ребенка обрели маму и папу, семья воссоединилась, а, значит, так или иначе, жизнь наладилась.
За скобками, правда, остались вопросы: зачем было уезжать? были ли побои мужа на самом деле? как перенес разлуку с мамой первый ребенок, о наличии которого мы узнали почти случайно — Маша решила о нем нам не говорить? почему Маша внезапно сорвалась с места, оставив обжитый уже дом и все то, что люди отдали ей и дочке от чистого сердца?
Прошел год. Сегодняшний звонок и последняя новость: Маша снова сбежала из дома, оставив мужа с тремя детьми. Муж не поленился из далекой Кабардино-Балкарии позвонить мне в Карелию. Маша пока не объявилась и не знаю, объявится ли.
… Мою посуду и думаю, как же непредсказуема жизнь, особенно жизнь тех, кто когда-то пережил предательство родителей и родственников, неблагополучное детство и жизнь в детдоме. Сирота будто длит это сиротство и в жизни своих детей. Есть ли лекарство от этого? Вернется ли Маша, что станет с ее теперь уже тремя детьми?
Не удивлюсь, что ее муж снова позвонит в поисках Маши. Всегда тревожусь после этих звонков. Знаю, что невозможно узнать, как на самом деле живет семья в этой далекой республике…
«Лицей» попросил прокомментировать Машину историю Александра Гезалова, специалиста в области социального сиротства, написавшего автобиографическую книгу о жизни в детском доме «Соленое детство».
— Почему так часто выпускницы детдомов бросают уже собственных детей? Получается, сироты плодят сирот? И разве не бывает исключений, когда выросшая в детдоме девушка становится хорошей матерью?
— Бывают, но это единичные случаи. Как-то я участвовал в телепередаче Савика Шустера, посвященной детдомовцам. В студии было сто выпускников детских домов. Он спросил, кто из них мог бы передать своего ребенка в детский дом. Процентов 70 подняли руки. Я был в шоке! Проблема возникает, когда выросшей в детском доме девушке, пережившей реактивное расстройство привязанности и депривацию, надо взять на себя ответственность за своего ребенка. В детдоме сложно получить этот опыт. Если с ней не поработали специалисты, она даже в зрелом возрасте сдаст детей или уйдет от них, потому что нет у нее материнской привязанности. Детдомовцы видят не модели семьи, а вот эту модель, суррогатную: один чайник на всех, тетя приготовила суп, легли в кровать все десять человек. И они ищут эту модель. Ребенок должен расти не в детдоме, а в семье, пусть даже неблагополучной. Такой семье надо помогать — вот это наша главная сейчас задача.
Фото Марии Голубевой
