Публикуем новые былинки писателя Леонида Вертеля — невыдуманные истории из жизни. Они о Карелии, ее потрясающих лесах и озерах, людях, любви к жизни.
***
С удочкой я подружился рано, наверное, в классе втором или третьем. А вот к зимней рыбалке приобщился поздно, уже после университета, когда работал в Беломорском районе.
Помню, приятель, узнав, что я в зимней рыбалке полный ноль, решил исправить этот недостаток моей биографии. И вот однажды вечером в пятницу сообщил, мол, готовься, завтра будешь принимать зимнее крещение.
Первая мысль – с ума сошел, что ли? У меня ведь ни удочек, ни ледобура, даже шарабана нет. Но «крестный» и слушать не стал. Поднажал, да ты не дрейфь, как-нибудь выкрутимся. Лунки и одним буром можно просверлить, удочки есть запасные. Мне оставалось найти что-нибудь подходящее, на чем сидеть.
И я сдался, потому как сидеть у меня было на чем. Жена работала главным врачом поселковой больницы, и нам достался коттедж, который переходил от одного главврача к другому. Весь сарай этого коттеджа был забит посылочными ящиками, которые сердобольные родители посылали своим еще «маленьким деткам».
Рано утром в кромешной темноте автобус вез мое сонное тело на какое-то хвалёное озеро, где окуни чуть ли не сами выпрыгивают на лед.
Но рыбалка не заладилась. То мормышки путались, то мотыль замерзал, то я сам на ветру давал дуба. Одним словом, когда поступила команда сматываться, сделал это с большой радостью. Тут же из рюкзака достал посылочный ящик, на котором сидел и выкинул его за ненадобностью. Помню, даже маленько его по-футбольному пнул валенком.
А вот этого делать, наверное, не следовало…
В воскресенье, когда я еще крепко спал, раздался стук в дверь. Пошел открывать. На вопрос «Кто?» послышалось: «Милиция!»
Оказывается, следователь, прихватив участкового, приехал вязать меня — преступника, ещё тепленького.
Вопрос с порога:
— Ваш ящик?
— Мой.
— Где украденные сети?
Сначала я ничего не мог понять, но местные сыщики припечатали меня убийственной уликой. На месте, где были похищены сети, найден посылочный ящик с точным адресом!
Я не знал, плакать мне или смеяться. Без малого час объяснял местным сыскарям, что даже не представляю, как ставят сети под лед. Они же никак не хотели смириться с тем, что так лопухнулись. И только мой наивный вопрос, зачем злоумышленнику на месте преступления оставлять свой адрес, ставил их в тупик.
Так они и ушли в полном недоумении, как же сразу об этом не подумали.
***
Однажды в брошенной людьми деревне посчастливилось купить полусгнивший дом. После того, как обрезал всё, что превратилось в труху, выяснилось, что в сторону леса смотрели целых три окна, а на озеро — всего одно, да и то маленькое.
Недолго думая, одно окно переставил. Теперь, сидя за самоваром, мог в любое время смотреть документальное «кино» про жизнь озера.
Но не прошло и недели, как случилось маленькое ЧП. Помню, в тот раз я перебирал свои рыбацкие причиндалы, как вдруг сзади раздался стук в окно. На автомате резко обернулся, но ничего подозрительного не заметил: окно на месте, стекла целые. Можно было подумать, что всё это померещилось.
Решил посмотреть снаружи. Аккуратно раздвигая под окном траву, внезапно его увидел — совсем молодого еще желторотого дрозда-рябинника. Он сидел в небольшой ямке с неподобранными крылышками и печально смотрел на белый свет, наверное, пытаясь понять, что же с ним стряслось?
Я-то понял сразу… Если смотреть в окно под углом, то глаз через окно в другой стене видит дом насквозь. Увидел это и дроздёнок, решивший прямикнуть…
Уложив бедолагу в старую зимнюю шапку, отнес на крышу сарая. Через полчаса любитель сокращать расстояния оклемался и улетел.
Потом произошел еще один точно такой же случай. Пришлось из тюля вешать на окно специальную занавесочку.
Шло время. Истории с глупыми дроздами стали забываться. Как вдруг ранним солнечным утром меня разбудил удар в окно такой силы, что оно не разбилось только чудом. Не медля, бросился во двор под окно. Накануне траву скосил, на стриженом газоне птица видна была издали.Это был взрослый черный дрозд, очень похожий на скворца.
Несчастный без движения лежал на боку, а его глаз медленно закрывался плёночным веком. Я тихонько кончиками пальцев оправлял перышки разбившегося дрозда и чувствовал, как жизнь покидает его крохотное, еще теплое тельце.
Но как такое могло случиться? Из этого окна насквозь другое не видно, да и удар был прямым, не под углом. Мне спросонку даже показалось, что кто-то шибанул чем-то тяжелым…
Всё ещё держа в руке обмякшую птицу, я сделал несколько шагов, и машинально оглянулся, пытаясь воссоздать траекторию трагического полета. Но… никакого окна я не увидел. Его не было! В том месте, где был оконный проём, виднелся залитый утренним солнцем кусочек рая, манивший к себе необыкновенной зеленью травы и какими-то невиданной красоты цветами. То было отраженное в окне зазеркалье!
Похоронив отлетавшую и отпевшую всё на этом свете птичку, я сидел у дома и думал уже о нас, людях. И как-то незаметно пришла мысль, что мы с дроздом, чья жизнь так нелепо оборвалась сегодня утром, были в чем-то близки!
Да, да! Потому что, будь я на его месте, будь я «на крыле», тоже не пролетел бы мимо зазеркального рая, тоже соблазнился бы увиденным и тоже не избежал бы роковой встречи со стеклом.
Впрочем, если покопаться, можно вспомнить не один синяк на лбу…
***
Почти все организации в советское время имели автобусы, в которых любители рыбалки ездили в выходные дни на озера и ламбы.
Поездки на автобусе это совсем не то, что на личном транспорте. Можете мне поверить, уважаемые обладатели всяких разных внедорожников. Как бы вы не ударяли по пивасику или вискарю в своем узком кругу, это, не обижайтесь, совсем не то…
В те времена после рыбалки автобусы по сложившейся традиции заезжали на «лавкозерскую луду», то есть в поселковый магазин. Зачем, рассказывать не надо.
Затоварившись, выезжали за пределы населенного пункта, останавливались на обочине, и на полчаса в салоне включался свет. Эти 30 минут — святые для принятия грамулика с закусем салом, лучком и всем остальным, что бог послал. И даже трезвенники и язвенники, отсидев морозный день на льду, принимали участие в этом священном ритуале.
На наиболее популярных маршрутах завмагам даже устанавливали повышенный план продажи вино-водочной продукции.
И вот однажды мы выруливаем к магазину и видим печальную картину, достойную кисти художника. Собралось уже больше десятка автобусов, а никто «огненной водой» так и не отоварился. При этом водка в наличии была. Не было в магазине света! Где-то авария случилась…
Специально остановлюсь на этом месте и задам вопрос. Что было дальше?
Сможете угадать?
Эту историю у неосвещенного магазина вспоминаю всякий раз, когда слышу, как начинают хаять русского мужика, мол, ленивый он, тупой и неорганизованный. Тот памятный случай говорит совсем о другом. Это только с виду наш брат увалень и спит на ходу. А если потребуется..
В каждом рыбацком автобусе есть старшие, не начальством назначенные, а проявившие себя лидерами в повседневной жизни, по-настоящему авторитетные, опытные мужики. В считанные минуты эти бригадиры приступили к решению непростой задачки. Тут же был выбран Главный командир-распорядитель.
Он сходил на переговоры в магазин, потом отобрал в помощь продавщице двух верных дружинников и дал команду всем автобусам окружить лавку и фарами осветить окна.
Это надо было видеть! Ни один шустряк не пытался проскочить, минуя очередь. Все стояли послушно, как салаги на первом году армейской службы. Ни один автобус не смел покинуть «боевую позицию», пока не отоварились самые последние.И только после того, как продавщица свела дебет с кредитом и подтвердила, что всё сошлось, народ получил отмашку:
«Вольно! Разойдись!»
***
В тот вечер в лесном доме мы с закадычным другом-приятелем готовились хлебать «рыбацкие щи». Поставив на стол еще горячий котелок, я предупредил товарища, что уху поперчил и посолил. И тут он берет ложку и кидает в котелок еще соли. Я с вытаращенными глазами спрашиваю: « Ты что делаешь? И слышу в ответ: «Так я со своего края!!!»
***
На Север занесло меня давным-давно, ещё в юную безусую пору. В таком возрасте человеку свойственно всему удивляться, а тут еще в новых местах, за тридевять земель…
Помню, больше всего меня поразило обилие воды. Жившему в средней полосе, где купание в неглубоком пруду было великой радостью, а на рыбалку нужно было добираться почти полдня, невозможно было представить, что где-то может быть по-другому, что в одном месте может быть столько «аквы»!
Точно такое же удивление вызывало и обилие камней. В местах моего детства, можно было вооружиться лупой, стать на четвереньки и с усердием Шерлока Холмса обследовать всю округу, но, ни одного камешка, даже для рогатки, шансов найти не было. А здесь..! Я ходил по улицам, заглядывая в разрытые траншеи теплотрасс, и поражался, оказывается, даже толща земли была напичкана камнями.
Спустя годы, когда стал настоящим «кареляком» и побывал в Заонежье, услышал там весёлое присловье: «У нас водицы – хоть залейся, а каменьев – хоть убейся!».
Однако самое большое потрясение ожидало меня летом, когда начались белые ночи. Неподготовленный к таким чудесам, я ходил в ту пору, как чумной. Зыбкий свет в зените ночи мне и нравился, и я его одновременно ненавидел. Бывало, после танцулек негде было с подружкой уединиться. Все тебя видят за километр. С таким же успехом можно было целоваться днем на главной площади.
Приятель был счастлив запредельно. Пока подвозил меня до дома, с восторгом рассказывал, что его новый джип не чета бывшей «пузотерке». У нового кроссовера двести лошадей под капотом, четыре ведущие, коробка-автомат, климат-контроль и даже сиденья с подогревом.
Я смотрел на его сияющее лицо и вспоминал, как и мне однажды посчастливилось поменять транспортное средство.
Много лет мы с приятелем на рыбалку и на охоту ездили на мотоцикле. В теплое время года и пассажиру и рулевому было хорошо. А вот поздней осенью, когда подмораживало… Случалось, после нескольких часов езды мы, окоченевшие, с трудом слезали с мотоцикла, а руки и ноги разгибались со скрипом, как у Буратино.
И вот, в один прекрасный день, нам довелось пересесть на «Запорожец». Как ни крути, а всё познается в сравнении. После адского холода мы оказались в теплом салоне, вместо двух неустойчивых – целых четыре колеса, проходимость… как у вездехода! Одним словом, та наша эйфория была ничуть не меньше радости хозяина нового джипа.
В первую же субботу, сколотив компашку из трех человек, мы рванули на зимнюю рыбалку. Едем, песни орем. Еще бы! Раньше надо было в урочный час быть на остановке, потом институтский автобус колесил по городу, собирая своих рыбаков. Да еще не известно, куда повезут…
А тут мы, вольные люди, прямёхенько примчались на любимое озеро и первыми, еще затемно, усвистали на лед.
Вечером тоже был повод для радости. Безлошадные институтские должны были по команде заканчивать рыбалку и грузиться в автобус, а мы, как сейчас сказали бы, «отрывались по полной».
На берег вернулись последними. И тут нас ждал удар — «Запорожец» угнали! Всё вокруг было истоптано, видимо, злоумышленники долго не могли открыть замки и завести машину.
Помню, я опустился на шарабан, и меня стало даже подташнивать. В это нельзя было поверить! Первый выезд в брошенную нежилую деревню за сто тридцать верст от города и такая подлянка…
Стало темнеть, мобильников тогда не было. Ноги сами понесли к соседнему дому без окон, чтобы посмотреть, можно ли там скоротать ночь.
Сделал шагов десять, и меня словно ударили по башке. «Угнанное» детище советского автопрома стояло, как ни в чем не бывало… за сараем!
По дороге в город мы снова орали песни и без всякой обиды вспоминали институтских друзей-товарищей, подложивших нам такой незабываемый «ахтунг».
***
Все мужские игры, будь то детские, юношеские или уже совсем взрослые, замешаны на иерархической борьбе за статус, за положение в компании, обществе. А с определенного возраста и на борьбе за внимание прекрасного пола, особенно, когда мамзели присутствуют на этих ристалищах.
В тот вечер мы, хористы академического хора университета, загрузились в поезд, отправляясь на Всесоюзный праздник песни в Тарту.
Убивая время, начали играть в города. Эту игру знают все. По очереди надо назвать город на последнюю букву, названного предыдущим игроком.
Играли мы вяло, без азарта, пока в купе не заглянули две подружки из партии альтов. В мгновение ока все преобразились, а тут еще подсел новенький хорист.
О нем надо сказать особо. Перевелся он из Казани на физмат. На курсе все девицы сразу начали по нему сохнуть: высокий, кареглазый с необычными волнистыми волосами. Да еще и голос у него обнаружился не пискляво-теноровый, как у меня, а настоящий сочный баритон.
Когда он включился в игру, я про себя подумал, ну вот, приятель, ты и влип!
Эта игра только на первый взгляд кажется бесхитростной. Там много подводных камней и нюансов. Например, многие города оканчиваются на А, но немногие на А начинаются. Еще в большем дефиците города на букву О.
Все эти премудрости я постиг, живя полгода в одной комнате с молодыми инженерами, приехавшими на завод после вуза.
И вот теперь я мысленно потирал руки, глядя на новичка-красавчика, ожидая его скорое фиаско.
Для затравки кто-то предложил играть на интерес. Согласились. Проигравший должен будет застелить всем постели.
Не прошло и десяти минут, как наш баритон (он называл город сразу после меня) уже начал потеть, с трудом вспоминая города на букву О. С каждым разом пауза затягивалась. Наконец, он окончательно застрял и кто-то начал отсчитывать время, как это делают в боксе, чтобы произнести роковое «аут» и отправить проигравшего заправлять постели.
Все города на букву О были названы, ситуация была безнадежная. В купе повисла напряженная тишина. И тут наш будущий физик вскричал: «О, Сан-Франциско!»
Не засчитать ему этот город было невозможно!
Потом мы с казанским баритоном быстро подружились и до самого диплома были не разлей вода.
***
Бывают в жизни дни, когда готов сам себе завидовать. То был как раз такой случай. На двухколесном мотоцикле мы с другом, одновременно выйдя в отпуск, отправились в заповедный лесной угол поохотиться.
У друга была масса достоинств, вот только не любил он технику, особенно мотоцикл.
Уже в конце пути на песчаной горке мотоцикл начало водить из стороны в сторону. И тут я не нашел ничего лучшего, как добавить амплитуды, чтобы еще больше попугать приятеля.
Через мгновенье, перелетев через руль, я как лягуха, плюхнулся в песок. От боли на какое-то время даже вырубился.
Пострадал и мотоцикл. Фара вдребезги, щиток смят, руль погнут. В запале еще проехал метров пятьдесят, но быстро понял, что дела плохи. Приземлившись на правое плечо, что-то там повредил. Приятель же не умел рулить вовсе. Оправив его дальше пешкодралом, решил возвращаться. Сто с лишним километров ехал в полуобморочном состоянии.
Сломанную ключицу мне гипсовать не стали, сделали повязку Дезо — туго прибинтовали руку к груди.
Через три дня на автобусе окольными путями-дорогами я уже пробирался в лес к другу. Этот маршрут был всем хорош, кроме одного. Тропа выводила прямо на берег длинного узкого озера, которое надо было как-то форсировать.
К концу пути боль забрала последние силы. Сидя на какой-то валежине с мокрым от пота лбом, я терзался вопросом, что делать? Впрочем, вопрос стоял не «что делать?», а решаться ли? Там, на другом берегу ждал сказочный лесной дом, столько раз снившийся в последнее время.
Обходить озеро по буеракам обрывистого берега… на этот подвиг я уже способен не был. Но и чтобы сесть с одной рукой в утлый осиновый челнок — единственное плавсредство, имевшееся для переправы, тут надо было сначала стать сумасшедшим.
И я-таки им стал… С трудом отгребая от берега маленьким веслом, я молил Бога, придержать на время ветер и дать мне пройти «над пропастью, по краю…». Поднимись даже небольшая волна, у меня была бы единственная возможность, перед тем как уйти на дно, отдать честь одной рукой, да и то левой.
Помню, в те отчаянные минуты, моля Бога, я обращался и к Ветру со словами, застрявшей в голове песни: «Ветер, ветер, ты не шути. Кто-то ждет со мною встречи…»
Эту историю вспоминаю всякий раз, когда читаю или слышу, что мужчины в жизни бывают легкомысленны и безрассудны.
Может быть, оно и так. Но как же я в тот день должен был поступить? Как? Моя душа уже с середины пути улетела в лесной дом к другу. А в жизни ведь так, куда душа – туда и тело.
***
Однажды мы с друзьями поехали в Анапу. А там известное дело – море, песок. мелкий берег и людей, как морских котиков на лежбище.
Неудивительно, что купание мы перенесли на вечер, а потом и вовсе плавали ночью. Естественно, голышом. Правда, было одно обстоятельство, мешавшее любителям ночных купаний: местные пацаны иногда прихватывали оставленное на берегу добро в надежде найти в нём какую-нибудь денежку.
После того, как молодоженам из соседнего дома пришлось возвращаться домой «огородами», завернувшись в газеты, меня осенила неплохая идея: положить одежду в полиэтиленовый пакет, привязать к нему какой-нибудь кирпич, и пусть шорты плавают в воздушном пузыре под нашим приглядом. Задумка сработала на все сто!
На радостях, раскинув руки, я двинул в море навстречу затухающим волнам. Ночь была неповторимая! Небо, усыпанное звездами, будто опрокинулось, и высыпало на поверхности воды тысячи и тысячи живых светлячков. Так и хотелось поймать их ладошками. Я шел в кромешной темноте и готов был петь от переполнявшего меня счастья. Ещё бы! Вот оно — ласковое море, южное небо, а до старости ещё сотня лет!
Очередную волну не столько увидел, сколько почувствовал её приближение. Как всегда, слегка развернулся боком и приподнялся на цыпочках. И в это мгновенье… Это был настоящий ужас! В мое голое тело вцепилось какое-то страшное чудовище! Оно обхватило своими липкими присосками всю мою грудь и живот. Сдавленно вскрикнув, я лихорадочно стал отдирать неведомого спрута, которым оказался большой полиэтиленовый пакет с какого-то корабля, который волна так неожиданно припечатала к моему голому телу. Почему не умер тогда от страха – не знаю.А потом… Потом ночь быстро вернула свою красоту и снова стала волшебной. Высоко-высоко светили как ни в чем не бывало далекие звезды, играла музыка в приморском ресторане, а моя осмелевшая душа потихоньку покидала пятки…
Фото из архива Леонида Вертеля
