Главное, Культура, Литература

Крутануть колесо времени!

Олег Мошников. Фото из личного архива

Стихи из будущей книги

Все они войдут в сборник «Край земли». В этой подборке — стихи, объединенные темой любви — к женщине, другу, дому, родной земле. 

 

 

 

Колесо обозрения

«Я первою любовью сотворен…»

                                             Данте Алигьери

 

Крутануть колесо времени! –

Сесть на деревянную скамеечку

Городского Колеса обозрения

И вознестись: над синим Онего,

А – по другую сторону скамьи –

Над родными улочками Петрозаводска,

Где я жил и живу…

 

Осознать себя сызнова

Двухлетним малышом,

Сидящим возле ящика с игрушками

В ясельной группе на Зареке –

В момент извлечения пуговки-пищалки

Из живота резинового мишки.

 

На заснеженной деревянной Кукковке

Прокатиться за водой на финских санках

До заледенелого родника.

 

По дороге из школы на Голиковке

Заглянуть в щелку между разрисованными щитами

Расположившегося на пустыре Зверинца.

 

В Старом Центре, у Первой проходной, –

Подмигнуть губастому лосю

На эмблеме-шестеренке

Онежского тракторного завода.

 

Уезжая на дальнюю границу страны,

Шагнуть в строй призывной зимы –

Под щебет в песочнице беспечной летней детворы.

 

Зная наизусть

районы выезда городских пожарных частей,

Прикасаясь к обугленным стенам

Первой детской поликлиники,

Щитовым Соломенским двухэтажкам,

Чувствовать обожженным воспоминанием сердца

Слезы благодарности спасенных на пожарах людей.

 

Пережить уход бабушки, отца, мамы,

Когда в одночасье за каких-то три года –

Три человека, три невозвратных потери –

Отдалили детство, остепенили юность,

Осеребрили виски мудрой зрелой сединой…

 

Подумать – за какие подвиги

Я был награжден любовью женщины,

 

Заслужил нежную младенческую улыбку сына,

 

Получил признание как автор

Одного стихотворения,

Достойного аплодисментов

Огромного зрительного зала…

 

В минуту молчания у мемориала Неизвестного солдата

Слышать только детские голоса.

 

Оглянуться вокруг –

На свою семью, детей, внуков,

Вечное небо и заросшие лесом онежские острова,

На гуляющих по парку,

Маленьких и счастливых людей.

 

Знать – за какую любовь,

За какую землю я буду умирать.

 

Подарок

Ни соболий роскошный мех,

Ни массивный сундук добра –

Не заменят собой вовек

Блеск январского серебра:

 

Отчеканенный стужей лес,

Белоствольные кружева…

В горку – хочется до небес

Стежку снежную вышивать!

 

Путь к сокровищу притворил

На угоре лежащий снег:

В золотистых глазах твоих

Дорогой золотится смех…

 

 

Оттаявшая музыка

жене Марине

 

Ты тихонько поешь, вышивая на пяльцах,

Перед дачным окошком, розарием росным –

Будто свежим морозцем исколоты пальцы…

 

Под рождественским небом – игольчато-звездным –

Я открыл для себя – светоч музыки близкой

И слезинки, исполненной чувством, безбрежность:

В песнях Камбуровой и Кристалинской

Слышать только твою сокровенную нежность,

 

Всякий час вышивным лепестком любоваться,

Замечая росинку на ткани упругой…

 

Будто воск Рождества продолжал оплавляться,

Чтобы люди всю жизнь узнавали друг друга.

 

* * *

До Гудвина – к сябрам благоволя,

Из Дома отдыха мы вышли спозаранку,

И, углубившись в минские поля,

Тянули лета солнечную лямку.

 

Сомлевшее в полесье озерцо

Преобразило кваканье лягушек:

Мы по жаре, наверное, его –

За три версты – пришли сюда послушать…

 

Полно в траве певцов и скрипачей,

Мажорней путь и сказочнее вдвое:

И будто свет от желтых кирпичей

Забрезжил в одуванчиковом поле.

 

Остров сокровищ

Нашла монетка

В теплых берегах –

Причал и парус…

 

В туманной дымке,

В красных облаках –

Заря плескалась.

Костер страницы

Жизни пролистал.

И жирной сажей

Заштриховала темнота

Полоску пляжа.

Свои дублоны

Вытянув со дна,

Исчезнет солнце…

 

Монеты-звезды

Темная волна

Хранить возьмется.

 

 

На Николу…

памяти Николая Абрамова

 

Держат путь журавлиные волны

К берегам заповедной земли.

Неба-озера промельк бездонный.

Перелетный крикливый отлив

 

На морошковых ламбах колдует.

Сон с еловых слетает венцов…

Вышел утром на Вытегру «Клюев»,

Потянулся на Север «Рубцов».

 

Расчертили дороги болота,

И – летят облака под шасси:

Не автобусом, так самолетом

Пребывает Поэт на Руси.

 

Вознесли. Возвели. Прочитали…

На Николу затеплив свечу, –

Больше в памяти светлой печали:

В журавлей – не стреляют. Но, чу…

 

 

* * *

Блуждающие бакены

Созвездий и светил…

Ковши, кувшины, братины –

Я истины испил:

 

Безбрежна даже лужица,

В себя вбирая высь!..

А утром обнаружится,

Что пролетела жизнь…

 

 

* * *

Баба Аня стелет скатерть,

Наливает под уху:

Крепче Мишиных объятий –

Не знавала на веку!

 

Ох, красив был деда Миша –

Лейтенант, герой войны!

Народили трех детишек –

К благоденствию страны.

 

Было трудно – не роптали.

На Октябрь и Первомай –

Закрывали грудь медали,

Хоть рукав не заправляй!

 

Помяните деда, внуки…

Поднялись – и стар, и мал:

 

Деда раненный, безрукий,

Крепко Нюру обнимал.

* * *

Поливаю, лелею, балую,
С каждым робким ростком – на ты:
Мне доверены были мамою –

До успенья ее – цветы…

Дорогие мои, хорошие!
На ладонь опустился лист…
На окошке две свечки ожили –
Амариллисы занялись.

Новогодие начинается
В тот волнующий миг, когда
Остывающих звезд касается
Материнская теплота.

 

 

Морозко

брату Александру

В сказки верить не хотим,

Мимо не проедем…

У крыльца стоять двоим

Постаревшим детям.

 

Расставанье – без вины,

Оклик – без ответа,

Где пути разведены

Сторонами света.

 

В искупленье – глаз сухих

И походки твердой –

Ткнутся нежные стихи

В снег – медвежьей мордой.

 

Бабушкины внуки

детям кинотеатра «Сампо»

 

Наш двор заводской –

«городской муравейник»:

ну, как тут домами дружить понарошку?..

Три друга со мною и пятый – репейник! –

на первый сеанс успеваем в киношку.

 

Сегодня – мультфильмы.

А завтра – войнушка:

заветные кадры, и новые роли…

Куда? – развернет билетерша-старушка.

– Мы внуки буфетчицы бабушки Оли!

 

Один-то похож…

Остальные – не очень.

А пятый – верзила двенадцатилетний!

Но – «бабушка Оля» – пароль, между прочим,

весомый, веселый, всегда – безбилетный!

 

Волшебно

пломбирные шарики тают…

Успели в ногах, на полу извертеться!

Притушены лампы. Портьеры взлетают…

И так – до сих пор –  сладко екает сердце!

 

Разрушение храма

Каждый раз

заезжая в лесной поселок,

знакомый с детства,

я наблюдаю восстановление

старинной каменной церкви.

Вот – выросли

и заблистали на солнце

золоченые купола.

По прошествии времени –

на арочных окнах

появились застекленные

ажурные решетки.

Недавно,

обновленную алтарную преграду

украсил дорогой иконостас…

 

А рядом с церковью,

с начала 90-х годов,

стоит заброшенный кирпичный

книжный магазин.

Стоит без окон и дверей

поселковый «Книжкин Дом»,

двери которого

я  открывал с благоговейным трепетом! –

Ведь здесь – на узких полках –

возлежало неведомое

городскому мальчишке богатство –

дефицитные детские книги!

 

В деревенских

леспромхозовских магазинчиках

такое случалось,

даже в середине 70-х…

 

Купленные книги –

открывали двери неизвестного

и таинственного мира Земли,

рождали во мне радостное чувство

обретения любви и дружбы…

 

И это

неразрушимое чувство,

осененное красотой церковных маковок,

оставляет надежду

на чудо.

 

 

Валаамский канал

Облака, соборы, острова…

Неоглядной шири вопреки –

Мельче плес, назойливей трава,

Тарахтеть мотором – не с руки…

 

Мы до дна смиренья – достаем,

Загребаем лиственную хмурь:

Мимо лодки – арочный проем

Темных кущ… в соборную лазурь!

 

 

Притча

Самая известная,

грустная,

философская и

короткая притча

о сущей и

проходящей жизни,

созданная человечеством

и служащая предисловием

ко многим сказкам:

 

Жили… Были.

 

Вечеряли…

Завтра – переходит во вчера.

Прошлогодний снег лежит повсюду…

Выставляют мерно вечера

На сушилку – чистую посуду.

 

Что ни блюдо – разведенный мост,

Судно, загремевшее о сваю.

Очередность спутавший вопрос,

Оглянувшись, – тут же забываю.

 

Набежавшей трещиною грусть,

Как всегда, минует нас с тобою:

Я еще – сегодня – обернусь

Сбереженной чашкой… и судьбою.

 

 

Задумка книги

Читает внучка про себя,

Выводит прописи в тетради…

Когда б имел усердье я –

Для завершенья книги, кстати, –

Такое – горя бы не знал

«Властитель дум, готовый классик»!

Но содержимого – подвал…

Не угадаешь в общей массе –

Какой сюжет поднять со дна:

«Любовь», «Пожар», иные драмы…

 

Житейской фабулой сполна

Оправданы на сердце шрамы.

 

И все же – «прописи» важней

Завязки, замысла, интриги! –

И неуемный книгочей

Заглянет в дедушкины книги:

Все также косу теребя,

Хоть наугад открыв, хоть с краю,

Прочтет с улыбкой про себя

 

Концовки лучшей – я не знаю.