Стихи из будущей книги
Все они войдут в сборник «Край земли». В этой подборке — стихи, объединенные темой любви — к женщине, другу, дому, родной земле.
Колесо обозрения
«Я первою любовью сотворен…»
Данте Алигьери
Крутануть колесо времени! –
Сесть на деревянную скамеечку
Городского Колеса обозрения
И вознестись: над синим Онего,
А – по другую сторону скамьи –
Над родными улочками Петрозаводска,
Где я жил и живу…
Осознать себя сызнова
Двухлетним малышом,
Сидящим возле ящика с игрушками
В ясельной группе на Зареке –
В момент извлечения пуговки-пищалки
Из живота резинового мишки.
На заснеженной деревянной Кукковке
Прокатиться за водой на финских санках
До заледенелого родника.
По дороге из школы на Голиковке
Заглянуть в щелку между разрисованными щитами
Расположившегося на пустыре Зверинца.
В Старом Центре, у Первой проходной, –
Подмигнуть губастому лосю
На эмблеме-шестеренке
Онежского тракторного завода.
Уезжая на дальнюю границу страны,
Шагнуть в строй призывной зимы –
Под щебет в песочнице беспечной летней детворы.
Зная наизусть
районы выезда городских пожарных частей,
Прикасаясь к обугленным стенам
Первой детской поликлиники,
Щитовым Соломенским двухэтажкам,
Чувствовать обожженным воспоминанием сердца
Слезы благодарности спасенных на пожарах людей.
Пережить уход бабушки, отца, мамы,
Когда в одночасье за каких-то три года –
Три человека, три невозвратных потери –
Отдалили детство, остепенили юность,
Осеребрили виски мудрой зрелой сединой…
Подумать – за какие подвиги
Я был награжден любовью женщины,
Заслужил нежную младенческую улыбку сына,
Получил признание как автор
Одного стихотворения,
Достойного аплодисментов
Огромного зрительного зала…
В минуту молчания у мемориала Неизвестного солдата
Слышать только детские голоса.
Оглянуться вокруг –
На свою семью, детей, внуков,
Вечное небо и заросшие лесом онежские острова,
На гуляющих по парку,
Маленьких и счастливых людей.
Знать – за какую любовь,
За какую землю я буду умирать.
Подарок
Ни соболий роскошный мех,
Ни массивный сундук добра –
Не заменят собой вовек
Блеск январского серебра:
Отчеканенный стужей лес,
Белоствольные кружева…
В горку – хочется до небес
Стежку снежную вышивать!
Путь к сокровищу притворил
На угоре лежащий снег:
В золотистых глазах твоих
Дорогой золотится смех…
Оттаявшая музыка
жене Марине
Ты тихонько поешь, вышивая на пяльцах,
Перед дачным окошком, розарием росным –
Будто свежим морозцем исколоты пальцы…
Под рождественским небом – игольчато-звездным –
Я открыл для себя – светоч музыки близкой
И слезинки, исполненной чувством, безбрежность:
В песнях Камбуровой и Кристалинской
Слышать только твою сокровенную нежность,
Всякий час вышивным лепестком любоваться,
Замечая росинку на ткани упругой…
Будто воск Рождества продолжал оплавляться,
Чтобы люди всю жизнь узнавали друг друга.
* * *
До Гудвина – к сябрам благоволя,
Из Дома отдыха мы вышли спозаранку,
И, углубившись в минские поля,
Тянули лета солнечную лямку.
Сомлевшее в полесье озерцо
Преобразило кваканье лягушек:
Мы по жаре, наверное, его –
За три версты – пришли сюда послушать…
Полно в траве певцов и скрипачей,
Мажорней путь и сказочнее вдвое:
И будто свет от желтых кирпичей
Забрезжил в одуванчиковом поле.
Остров сокровищ
Нашла монетка
В теплых берегах –
Причал и парус…
В туманной дымке,
В красных облаках –
Заря плескалась.
Костер страницы
Жизни пролистал.
И жирной сажей
Заштриховала темнота
Полоску пляжа.
Свои дублоны
Вытянув со дна,
Исчезнет солнце…
Монеты-звезды
Темная волна
Хранить возьмется.
На Николу…
памяти Николая Абрамова
Держат путь журавлиные волны
К берегам заповедной земли.
Неба-озера промельк бездонный.
Перелетный крикливый отлив
На морошковых ламбах колдует.
Сон с еловых слетает венцов…
Вышел утром на Вытегру «Клюев»,
Потянулся на Север «Рубцов».
Расчертили дороги болота,
И – летят облака под шасси:
Не автобусом, так самолетом
Пребывает Поэт на Руси.
Вознесли. Возвели. Прочитали…
На Николу затеплив свечу, –
Больше в памяти светлой печали:
В журавлей – не стреляют. Но, чу…
* * *
Блуждающие бакены
Созвездий и светил…
Ковши, кувшины, братины –
Я истины испил:
Безбрежна даже лужица,
В себя вбирая высь!..
А утром обнаружится,
Что пролетела жизнь…
* * *
Баба Аня стелет скатерть,
Наливает под уху:
Крепче Мишиных объятий –
Не знавала на веку!
Ох, красив был деда Миша –
Лейтенант, герой войны!
Народили трех детишек –
К благоденствию страны.
Было трудно – не роптали.
На Октябрь и Первомай –
Закрывали грудь медали,
Хоть рукав не заправляй!
Помяните деда, внуки…
Поднялись – и стар, и мал:
Деда раненный, безрукий,
Крепко Нюру обнимал.
* * *
Поливаю, лелею, балую,
С каждым робким ростком – на ты:
Мне доверены были мамою –
До успенья ее – цветы…
Дорогие мои, хорошие!
На ладонь опустился лист…
На окошке две свечки ожили –
Амариллисы занялись.
Новогодие начинается
В тот волнующий миг, когда
Остывающих звезд касается
Материнская теплота.
Морозко
брату Александру
В сказки верить не хотим,
Мимо не проедем…
У крыльца стоять двоим
Постаревшим детям.
Расставанье – без вины,
Оклик – без ответа,
Где пути разведены
Сторонами света.
В искупленье – глаз сухих
И походки твердой –
Ткнутся нежные стихи
В снег – медвежьей мордой.
Бабушкины внуки
детям кинотеатра «Сампо»
Наш двор заводской –
«городской муравейник»:
ну, как тут домами дружить понарошку?..
Три друга со мною и пятый – репейник! –
на первый сеанс успеваем в киношку.
Сегодня – мультфильмы.
А завтра – войнушка:
заветные кадры, и новые роли…
Куда? – развернет билетерша-старушка.
– Мы внуки буфетчицы бабушки Оли!
Один-то похож…
Остальные – не очень.
А пятый – верзила двенадцатилетний!
Но – «бабушка Оля» – пароль, между прочим,
весомый, веселый, всегда – безбилетный!
Волшебно
пломбирные шарики тают…
Успели в ногах, на полу извертеться!
Притушены лампы. Портьеры взлетают…
И так – до сих пор – сладко екает сердце!
Разрушение храма
Каждый раз
заезжая в лесной поселок,
знакомый с детства,
я наблюдаю восстановление
старинной каменной церкви.
Вот – выросли
и заблистали на солнце
золоченые купола.
По прошествии времени –
на арочных окнах
появились застекленные
ажурные решетки.
Недавно,
обновленную алтарную преграду
украсил дорогой иконостас…
А рядом с церковью,
с начала 90-х годов,
стоит заброшенный кирпичный
книжный магазин.
Стоит без окон и дверей
поселковый «Книжкин Дом»,
двери которого
я открывал с благоговейным трепетом! –
Ведь здесь – на узких полках –
возлежало неведомое
городскому мальчишке богатство –
дефицитные детские книги!
В деревенских
леспромхозовских магазинчиках
такое случалось,
даже в середине 70-х…
Купленные книги –
открывали двери неизвестного
и таинственного мира Земли,
рождали во мне радостное чувство
обретения любви и дружбы…
И это
неразрушимое чувство,
осененное красотой церковных маковок,
оставляет надежду
на чудо.
Валаамский канал
Облака, соборы, острова…
Неоглядной шири вопреки –
Мельче плес, назойливей трава,
Тарахтеть мотором – не с руки…
Мы до дна смиренья – достаем,
Загребаем лиственную хмурь:
Мимо лодки – арочный проем
Темных кущ… в соборную лазурь!
Притча
Самая известная,
грустная,
философская и
короткая притча
о сущей и
проходящей жизни,
созданная человечеством
и служащая предисловием
ко многим сказкам:
Жили… Были.
Вечеряли…
Завтра – переходит во вчера.
Прошлогодний снег лежит повсюду…
Выставляют мерно вечера
На сушилку – чистую посуду.
Что ни блюдо – разведенный мост,
Судно, загремевшее о сваю.
Очередность спутавший вопрос,
Оглянувшись, – тут же забываю.
Набежавшей трещиною грусть,
Как всегда, минует нас с тобою:
Я еще – сегодня – обернусь
Сбереженной чашкой… и судьбою.
Задумка книги
Читает внучка про себя,
Выводит прописи в тетради…
Когда б имел усердье я –
Для завершенья книги, кстати, –
Такое – горя бы не знал
«Властитель дум, готовый классик»!
Но содержимого – подвал…
Не угадаешь в общей массе –
Какой сюжет поднять со дна:
«Любовь», «Пожар», иные драмы…
Житейской фабулой сполна
Оправданы на сердце шрамы.
И все же – «прописи» важней
Завязки, замысла, интриги! –
И неуемный книгочей
Заглянет в дедушкины книги:
Все также косу теребя,
Хоть наугад открыв, хоть с краю,
Прочтет с улыбкой про себя…
Концовки лучшей – я не знаю.
