Ценители изобразительного искусства в конце года с нетерпением ждут новую выставку Союза художников Карелии. И вот на днях она открылась в Музее изобразительных искусств РК. Уверяю вас, надо спешить увидеть экспозицию.
Мои знакомые слегка опоздали на вернисаж и… не могли войти в здание, пока первая партия гостей не ринулась в залы. По подсчетам музейных работников, на открытие выставки пришли 400 человек, что поразило всех. Посетителям пришлось непросто: протискиваться сквозь скопление людей нелегкая задача, а в музее в особенности — мало что при этом увидишь. Но зато есть ощущение причастности, да и червячка любопытства заморили. Теперь придут еще раз, чтобы вглядеться в творчество наших художников по-настоящему. Да и смысл есть: выставка получилась интересная! Об этом говорили все, кто мне позвонил.
В воскресный день с утра пораньше пришла в музей, чтобы посмотреть экспозицию в тишине, но была не первой.
Попробую, не заглядывая в отснятые фотографии, представить читателям те произведения, что остались в памяти после просмотра. Первое — это скульптура, ставшая практически редкостью в карельском искусстве.
За творчеством молодого автора Павла Калтыгина, ставшего членом карельского отделения Союза художников России, зрители следят внимательно уже несколько лет. Каждая скульптура – событие. Помнят всё, что он показывал в Петрозаводске. И на этот раз запоминается всё: и его «Арлекин», и скульптурный портрет «Александра». И, конечно, эскиз памятника Ирине Федосовой.
Несколько слов о нем. Мне не приглянулся сам постамент, но фигура выдающейся плакальщицы поразила. Портрет получился настолько неожиданным! Мне бы и в голову не пришло, что Ирину Федосову можно представить молодой девушкой. В моем сознании это маленькая кривобокая старушка в платочке, какой запечатлел ее Горький в романе «Жизнь Клима Самгина». Но, ей Богу, образ мне пришелся по душе.
Монументальность скульптуры Калтыгина придала еще больший шарм трогательным небольшим композициям из шамота Елены Тимофеевой — «Мысли о Белом море», «Японский сосуд».
Нельзя не отметить деревянный двигающийся образ Лемминкяйнена в исполнении безвременно ушедшего замечательного карельского художника Анатолия Титова.
В памяти остались четыре живописных портрета: их так же немного, как и скульптур. Чудесное изображение известного карельского артиста Петра Микшиева кисти Павла Полякова: в нем есть всё, что может характеризовать человека: психологизм, состояние души, немного недоверчивый взгляд, нейтральный, ненавязчивый, но говорящий за себя фон.
Запомнился портрет дамы с обнаженными плечами и в шляпе кисти Юрия Высоковских – наверное, потому, что написана она в ярких весенних по настроению цветовых сочетаниях. И очень теплый по тональности и настроению портрет любовников Бадри Топурия. Художнику отлично удалось передать состояние влюбленности.
Далее – три живописные полотна художника Сергея Терентьева. Особенно его солнечная и яркая Териберка! В этой работе есть особенная притягательность: хочется без конца всматриваться в эти синие дали и море, а, может, даже бросить всё и поехать в эту самую Териберку за туманами…
Кто пройдет мимо и не заметит мощные гиганты-деревья Ильи Растатурина, как будто из страны гулливеров? Такое впечатление, что он кудесник, что делает свой волшебный замес прямо на полотне — и вот результат: его деревья стоят стеной как живые.
Единственная, почти монохромная работа Ольги Юнтунен — заснеженные ветки и одинокий маленький снегирь — тронула до глубины души. Она как японское хокку — немногословное и в то же время очень содержательное, а главное с настроением. Есть еще одна подобная — «Сосны-призраки» Эйлы Тимонен. Мне показалось, что эта работа выстраданная, что ли… Это картина-память, картина воспоминание об ушедшем друге, о дорогом сердцу месте.
Произведения Александра Трифонова обладают космическим магнетизмом: их видишь сразу, они притягивают. Разглядывая их, будто погружаешься в другую реальность, в особенную трифоновскую вселенную.
До сих пор перед глазами яркий холст «Их взгляды встретились» Аркадия Морозова, гуру нашей творческой молодежи.
Неожиданно было увидеть в экспозиции после горшков и чайных сервизов, показанных на прежних выставках, шахматы «Игры драконов» керамиста Романа Леонтьева. Шедевры резьбы мастера с большой буквы Владимира Баландина не нуждаются в представлении, а вот его акварели на этот раз тронули меня за живое – они задышали, завибрировали. Раньше я этого не видела и не чувствовала.
Владимир Зорин представил единственную работу в технике бересты «Солдат» – без сомнения, уникальную. Ее хочется рассматривать с лупой: там интересно всё, начиная от сюжета и кончая исполнением.
Женские костюмы Сергея Медведева хотелось приблизить в объектив и рассмотреть каждый стежок. Сделано так, что не придерешься: и по цвету, и по форме, и по качеству исполнения.
В памяти запечатлелись ассамбляжи Максима Кошелева, ироничные, яркие, оригинальные, да и за счет использования объемных предметов их трудно не заметить. А вообще зал графики – как всегда, в коридоре – выглядит немного зажатым, хотя здесь немало просто чудесных произведений. Это и свежие работы Анны Грязновой, у которой уже есть свое лицо. И брутальная графика более сложного по тематике Артема Стародубцева. И жизненные сюжеты в графике Бориса Акбулатова.
Впрочем, каждый может сыграть в эту увлекательную игру: сходить на выставку, а потом прийти домой и вспомнить, что же осталось в памяти. У каждого получится своя персональная экспозиция.
Фото автора и Владимира Ларионова
