26 августа 1921 года был расстрелян русский поэт Серебряного века Николай Гумилев
«После смерти поэта отец Иды Наппельбаум купил портрет Гумилёва в подарок дочке. Портрет висел у неё в спальне. В 1937 году хранить его стало опасно, и было принято решение его уничтожить…»
От редакции. Несколько лет назад петрозаводский врач Адольф Островский сделал диктофонную запись воспоминаний Инны Гордиенко, год назад ушедшей из жизни. Она рассказывала о своем знакомстве с крупнейшим ахматоведом Евдокией Ольшанской («Лицей» публиковал эти воспоминания). Отдельный сюжет — знакомство Инны Гордиенко через Ольшанскую с ленинградским режиссером-документалистом Фаней Вязьменской, вхожей в круг Ахматовой. С ее слов Инна Гордиенко передала историю исчезнувшего портрета Гумилева, реконструкцию которого спустя десятилетия выполнила Фаня Вязьменская.
Ида Наппельбаум и портрет Гумилева
Инна Гордиенко вспоминает одну из встреч с Фаней Вязьменской:
«Марк, — говорит Фаня мужу, — покажи Инне фотографию портсигара Гумилёва. Это вообще единственный предмет на земле, оставшийся после расстрела Гумилёва — черепаховый портсигар, на котором он отстукивал ритмы для студентов, когда они читали ему стихи. Этот портсигар чудом сохранился у Иды Моисеевны Наппельбаум, дочери знаменитого фотографа Моисея Наппельбаума. Она вообразила, что влюблена в Гумилёва, и с Берберовой они оспаривают до сих пор — если у мертвых вообще можно оспаривать, — кто же из них был с ним ночью, перед тем, как его арестовали в августе 1921 года».
У Гумилева за всю жизнь было сделано всего два портрета. У Анны Андреевны немереное количество портретов. Гумилёв же прошёл как тень. За год до гибели его портрет написала художница Шведе-Радлова.
Эту историю рассказала в свое время поэт Наталья Лайдинен. После смерти поэта отец Иды Наппельбаум купил портрет Гумилёва в подарок дочке. Портрет висел у неё в спальне. В 1937 году хранить его стало опасно, и было принято решение его уничтожить. Портрет отвезли к родственникам, проживавшим в районе Чёрной речки — тогда это был отдалённый район Ленинграда. Там его разрезали и сожгли.
Однако портрет продолжал Иду преследовать. В 1951 году её обвинили в хранении уже несуществующего портрета, в знакомстве с врагом народа Николаем Гумилевым и осудили на 10 лет лагерей. Иду отправили в знаменитый Озерной лагерь для политических заключённых, где ей пришлось заниматься очень тяжёлой работой водовоза, работать на лесоповале… Всё это не сломило её, она и в заключении занималась театром, писала стихи, но не записывала их, а запоминала.
Много позже портрет Николая Гумилева воскрес. Фаня Вязьменская в 1985 году по чудом уцелевшей чёрно-белой фотографии восстановила его, цветовую гамму воссоздав по рассказам Иды Наппельбаум, которая хорошо её помнила.
Освободившись из лагеря после смерти Сталина, Ида Наппельбаум в отличие от многих бывших заключённых щедро делилась воспоминаниями. Одна из глав её книги «Угол отражения» посвящена описанию того времени и нечеловеческой жизни в лагере для заключённых.
Из воспоминаний Иды Наппельбаум
На сайте «Николай Гумилев» опубликованы воспоминания Иды Наппельбаум о поэте под названием «Мэтр». Фрагмент, в котором рассказывается и о портрете:
«Внешность поэта ничем не привлекала к себе внимания. Напротив, она могла и оттолкнуть. Очень удлиненное лицо, с мясистым, длинным носом, бритая голова, раскосые, водянисто-светлые глаза.
Но руки… Великолепные узкие руки с длинными, тонкими пальцами. Я много наблюдала их игру. Садясь к столу, Николай Степанович клал перед собой особый, похожий по форме на большой очешник, портсигар из черепахи. Он широко раскрывал его, как-то особо играя кончиками пальцев, доставал папиросу, захлопывал довольно пузатый портсигар и отбивал папиросу о его крышку. И далее, весь вечер, занимаясь, цитируя стихи, он отбивал ритм ногтями по портсигару. У меня было ощущение, что этот портсигар участвует в наших поэтических занятиях. И я счастлива, что он сохранился у меня. (…)
Я уже вспоминала непривлекательную внешность Гума (так его называли). К этому следует добавить, что и одежда его была более чем скромна. Костюм лоснился, брюки на коленях вздуты, но и в этом обличии он был величественен, как бонза. Именно таким его изобразила художница Н.К. Шведе-Радлова. Поэт был изображен на фоне ослепительного пейзажа, написанного в манере Рериха: иссине-густое небо, множество горных пик коричнево-желтых, на их фоне бронзовое лицо с надменной улыбкой, с прищуром раскосых глаз. Непонятно на чем он сидит, опираясь на голый округ холма согнутым локтем, в его прекрасной руке ярко-красная маленькая книга, которая, раскрытая, дрожит в воздухе на уровне лица поэта. Портрет был интересной формы, большой, квадратный, писан маслом. К великому сожалению мне не удалось его сохранить».
