Послесловие к премьере «Жизели» в Музыкальном театре Карелии.
«Жизель» – великий балет эпохи романтизма, когда создавались произведения, чьи образы сделались достоянием всего мира на многие и многие века и которые волнуют все новые поколения артистов и зрителей.
Спектакль, только что вышедший в Петрозаводске, продолжил традицию постановок «Жизели» на сцене Музыкального театра, которая началась в 1960 году. Балетмейстер-постановщик свежей версии Екатерина Климкова перенесла редакцию, идущую в Мариинском театре.
Впечатление от двух первых спектаклей оказалось почти одинаковым. Почти, потому что в первом главные партии Жизели и Альберта исполняли гастролеры из Москвы Софико Начкубия и Кирилл Зарецкий, а во втором солисты нашего театра Алевтина Мухортикова и Ильшат Умурзаков.
Практика приглашения гастролеров, всегда была в репертуарной политике театра. Но в труппе есть свои хорошие артисты, и если приглашать, то действительно выдающихся исполнителей-звезд. Что касается московских артистов, можно сказать, что это профессионалы, добросовестно делающие свою работу, каких сейчас большинство. Откровений мы от них не увидели.
Алевтина Мухортикова танцует с 2008 года и за это время смогла занять ведущее положение в нашем театре. Главные партии в современных постановках Кирилла Симонова принесли ей заслуженный успех. Нервная пластика длинных рук и ног с красивой стопой и тонкой щиколоткой как нельзя лучше выражает стилистику постановок хореографа. Что же касается классических балетов, то здесь, конечно, балерине не хватает школы, а отсюда и техники.
В Жизели артистка не смогла уловить приметы стиля этого романтического балета. Или ей просто не объяснили, что это такое. В этой партии очень важна драматическая составляющая, культура жеста, пантомимы, особенно в первом акте. Лишних движений и «позировок» здесь не должно быть, вспомним простоту и соразмерность всех движений великой Улановой – вот образец исполнения Жизели. Конечно, не нужно обнимать и гладить по голове Альберта в первом акте и особенно во втором. Здесь это просто недопустимо. Стиль романтизма предполагает минимализм движений, скупой и, в то же время выразительный жест, одухотворенный, наполненный чувством! Каждое движение, должно быть осознанным. Почему-то артисты недооценивают значение взгляда, который является очень важным, особенно в драматических сценах. Понятно, что работа над образом продолжается всю жизнь, надо надеяться, что талантливая балерина Алевтина Мухортикова найдет свой путь постижения образа Жизели.
Альберту – Ильшату Умурзакову хочется пожелать заполнить пластикой и актерским существованием пустоты в музыке, особенно во втором акте, где танца у героя мало, но от этого образ не должен быть схематичным. Самое главное – взаимопонимание, взаимопроникновение артистов на сцене во время всего действия, которое должен увидеть зритель, и которое должно дойти до зрителя через сценическую рампу.
Кстати о рампе. Почему-то она исчезла из современного театра, а ведь ее свет отделяет сценическое пространство от зрителя, создает так называемую четвертую стену, которую не должен видеть зритель, но должны чувствовать артисты. А когда они видят зрителей в зале во время танца, это мешает созданию образа и разрушает атмосферу спектакля. Видимо, никто не говорил артистам, что взгляд со сцены должен быть направлен не в партер, а на уровень первого-второго яруса.
Мирта – особенный образ в этом балете. Она хозяйка всего действия и должна быть на сцене всегда. Но, почему-то в самые кульминационные моменты, например, центрального дуэта Жизели и Альберта, когда они обращаются к виллисам с просьбой о пощаде, Мирты, самой главной, к кому они обращаются, нет на сцене. Если балерины Мариинского театра, танцующие эту партию, уходят со сцены, чтобы отдохнуть, то это не означает, что так должно быть. Это большой просчет постановщика, который не может, не должен не знать этого. Когда Мирта вызывает Жизель, между ними должна быть внутренняя нить, совершенно определенный взгляд, который и заставляет ее танцевать. К сожалению, вот этого взаимодействия и нет между артистами.
Обе исполнительницы – Эрина Сакамото и Елена Головина не нашли самой главной внутренней линии образа-повелительницы всем в данном мире. Хотя технически они освоили трудности хореографии этой партии (Мирта – одна из сложнейших партий классического балетного репертуара). Но нельзя допускать упрощения хореографического текста. В первой вариации Мирты в конце она должна становиться в низкий арабеск (а не в высокий, как это делают артистки), и стоять до начала следующей части вариации. (В первой постановке театра после этой части звучали аплодисменты!) И еще нужно делать два круга сот-де-басков, а не один, как бы трудно это ни было.
Вызывает недоумение отсутствие некоторых элементов в хореографии Ганса. Например, во втором акте, когда Мирта перед тем, как Ганса должны сбросить в озеро, отсылает его по диагонали виллис. И Ганс должен делать шене (цепочку поворотов) наверх, как бы по рукам виллис. Таким образом все участвуют в его гибели. Такого не происходит, и теряется очень яркий сюжетный ход в действии.
Большую роль в любом классическом балете играет женский кордебалет. Во многом успех постановки зависит от качества кордебалетных танцовщиц – как слаженно они делают свои движения, как чувствуют рядом стоящую артистку. Это очень сложное дело, требующее особых навыков и умений. Даже солисты не все могут освоить танец в кордебалете. Здесь ровность исполнения виллис не вызывает никаких замечаний, это высокий уровень профессионализма. Единственно, чего хочется пожелать, – небольшого смягчения рук, оживить руки (хотя к «мертвым» девушкам это не совсем подходит). Самоотверженность, с которой работают артистки кордебалета, заслуживает всяческого уважения, ведь не им достаются главные аплодисменты и цветы, а их труд не менее сложен, чем у солистов.
Что касается сценического оформления, то оно традиционно и смотрится свежо. Новые декорации и костюмы создают у зрителя приятное визуальное впечатление. Только во втором акте очень реальный белый свет невыгодно высвечивает все шероховатости и не создает мистической атмосферы, которая здесь должна быть. Голубые оттенки света исправили бы это. Не спас и дым, шедший в начале акта из одной кулисы. При белом свете незаметным оказался рассвет в конце спектакля. Почему-то Вячеслав Окунев, бесспорный мастер сценографии, не учел это в световой партитуре. К сожалению, афиша спектакля, которая должна создавать образ сценического действия, никак не соответствует не только сюжету балета, но и его романтической сути.
Одним из важнейших составляющих любого сценического действия является музыка, здесь театральный оркестр создал прекрасную звуковую атмосферу, которая помогала артистам раскрыть все, что заложено в этом замечательном произведении. С первых нот увертюры чистое звучание оркестра настраивало на возвышенное восприятие будущего действия. В первой премьере под руководством Михаила Синькевича темпы показались более удобными для артистов.
Несмотря на высказанные замечания, появление в репертуаре театра «Жизели» является залогом будущего развития Карельского балетного театра, которому вот уже около 60 лет. Спектакль получился, и, конечно, он будет обкатываться, будут появляться новые краски и нюансы, но только при целенаправленной и тонкой работе всех участников спектакля. Искать, искать и еще раз искать!
Фото Ирины Ларионовой
