Побывав на литературном фестивале «Книга. Ум. Будущее» в Красноярске, писатель Владимир Софиенко по традиции рассказывает нам не только об увиденном, но и делится новым рецептом — на сей раз картофельных котлет с черемшой.
По обе стороны Енисея
Дорога из Москвы до самого центра России – в Красноярск на самолёте заняла четыре часа с небольшим. Стюардесса объявила о начале снижения. Я пристегнул ремень безопасности – наш борт входил в зону турбулентности. Всё ближе жались к брюху Боинга прокисшими сливками обрывки облаков. Иногда в иллюминатор сквозь их полынью проглядывали северные отроги Восточного Саяна. «Какая огромная страна у нас, – подумал я, – уж точно не от «Волги до Енисея»! Немного болтанки, и вот наш самолёт, выпустив щелевые закрылки, с рёвом бежит по бетонной полосе.
Нас, писателей и поэтов, прилетевших на всероссийский литературный фестиваль КУБ – «Книга. Ум. Будущее», встретила в аэропорту улыбчивая девушка Аня. Дорога в Красноярск заняла ещё примерно сорок минут.
И вот, наконец, показались первые дома. Щурясь окнами утреннему солнцу, они приветливо стояли вдоль умытых дождиком улиц. Красноярск показался мне маленьким. Удивительно, но город с населением в миллион жителей, раскинутый по обе стороны Енисея и располагающийся сразу в Восточной и Западной Сибири, не создавает впечатления мегаполиса. Уютные улочки, лепнина на фасадах домов, небольшие кафешки, магазинчики. У тротуаров можно увидеть красные микроавтобусы «жуки», оборудованные в кофейни на колёсах, где молодые баристо готовят для прохожих кофе на любой, самый утончённый вкус, а то и просто поболтают с тобой о чём-нибудь. Уют и камерность, где бы ты ни находился в Красноярске, – первое, чем запомнился мне город.
На пороге гостиницы «Уют» нас встретила Татьяна Шнар, куратор фестиваля.
– Сразу после завтрака едем на экскурсию в Дивногорск на Красноярскую ГЭС, тут недалеко. Обратно по дороге будет Овсяное – родное село Виктора Астафьева, – сообщила она.
Не доезжая до ГЭС, мы поднялись на смотровую площадку. Енисей поразил меня своей мощью. Площадка нависала над скалистым обрывом, и мне сверху хорошо было видно село Овсяное, и то, как зажатый скалистыми берегами атлет-Енисей степенно несёт свои воды. Его мускулы-волны несли на себе остатки ледохода – ещё одна река, впадающая в Енисей, вскрылась. Ледовые плиты беспомощно катили вниз по течению, пропадая в водах реки…
СТЭМ как он есть
Был понедельник, и шёл третий день КУБа. В этот день по программе фестиваля всех участников повезли в Государственный природный заповедник «Столбы». После многочасового путешествия по северо-западным отрогам Восточных Саян и утомительного обратного спуска к гостевым домикам для туристов мы, откровенно говоря, сильно проголодались. Наша небольшая группа оказалась первой среди писателей, спустившихся с гор. Нас проводили в домик для проведения банкетов. Пока велись последние приготовления, и торопливые служащие заканчивали с сервировкой стола, мы в ожидании наших товарищей наслаждались отдыхом и любовались горной панорамой. Огромные ступенчатые монолиты, подпиравшие хмурое апрельское небо были укрыты сизоватой дымкой и казались частью эпического полотна, обрамлённого пластиком витражного окна.
– А вот, Либуркин, не в пример нам, уже пишет о чём-то. Пока мы здесь слюной давимся – человек работает, – сказал с укором мой друг, питерский писатель Даниэль Орлов.
Мы обернулись. Напротив, по ту сторону стола, быстро обрастающего пластиковыми контейнерами с закусками и салатами, у абсолютно пустой, выкрашенной белой эмульсионкой стены, недвижно стоял прозаик Саша Либуркин. Отчего-то своим видом он напомнил мне шахматную фигуру, офицера или даже слона, забытого гроссмейстером у гигантской белой клетки шахматной доски. На нём были широкие свободные штаны и серый вязаный свитер. Его сияющая, чисто выбритая голова склонилась над экраном смартфона, куда он, словно радист, работающий ключом, что-то быстро вбивал указательным пальцем. Мгновением позже я понял, чем пленила его стена, – Сашин смартфон был привязан к ней проводом зарядного устройства к одинокой розетке, вмонтированной по чьему-то умыслу в белое полотно стены.
– Наверное, о природе пишет, – предположил я, вдохновлённый картиной за окном.
– Это когда же Либуркин писал о природе? – послышалось у меня за спиной. – Наверняка прозаический стэм пишет о ком-нибудь из поэтов, или вон о Лёшке Гедзевиче.
У входной двери шла активная фотосессия. Писатель из Орска расквасил себе нос ещё в самом начале пути – снег не везде стаял, и туристические тропки схватились предательской ледяной коркой. Алексей позировал перед камерами, демонстрируя перебитую переносицу и свой чуть припухший сизоватый нос.
– А вот обо мне Саша никогда не напишет, – вздохнул поэт из Екатеринбурга Сергей Ивкин.
– Это почему же? – поинтересовался я.
– Либуркин ждёт, когда я «выдам фразу». Сказал, что тогда и напишет…
– Ничего, – подбодрил я притихшего поэта, – у нас ещё уйма времени впереди. До конца фестиваля обязательно что-нибудь выдашь!
Ромео и … омуль
Удивительное дело – инициатором и основным финансовым партнёром литературного фестиваля КУБ является Министерство культуры Красноярского края! Неслыханная в наше время инновация и щедрость властей! Ведь находят же власти деньги на культуру, когда захотят! И организовано всё с умом. Площадки для выступлений повсюду: школы, библиотеки, колледжи, университеты… Всего более семидесяти мероприятий!
Вечером, после выступлений организаторы предлагали «погрузиться в прекрасный мир театрального и изобразительного искусства» – так было написано в программке. И если говорить начистоту – погрузиться было во что! Гостей ждали все театры и филармонии города. Музыкальный, кукольный, драматический, театр юного зрителя, театр оперы и балета, филармония. В проспектах значились оперы, мюзиклы, комедии, сказки, концерты.
Ещё в Петрозаводске, кроме всего прочего, я записался на балет «Ромео и Джульетта». Я ещё ни разу не был на балете, как-то не случалось. Каюсь. А тут такая возможность представилась! Билет на моё имя от Министерства культуры Красноярского края мне вручили уже на месте. К этому событию я готовился основательно и заранее – сверил дату на билете, сложил в карман куртки, на случай если задержусь на выступлениях и не успею вернуться в номер. Вроде бы всё учёл, предусмотрел. На обеде ко мне подошёл прозаик Миша Стрельцов.
– Сегодня выступаешь? – спросил он, подсаживаясь к столу.
– Уже, нет, – отрапортовал я, принимаясь за винегрет. – Вечером на балет иду, – я многозначительно посмотрел на прозаика.
– Значит так! Сейчас едем в баню к нашему красноярскому поэту Михаилу Мельниченко, – авторитетно заявил Стрельцов, видимо, пропустив мимо ушей мои «балетные» планы на вечер. – С нами ещё Даниэль Орлов едет.
– А как же «Ромео и Джульетта»? — поперхнулся я.
– Это недалеко от Железногорска, рядом с Енисеем. Когда ещё получится на Енисее попариться? – напирал Миша. Он будто и не слышал меня вовсе. При этих его словах, сердце моё защемило тоской. Миша был прав. Когда ещё такая возможность представится?
– Да, но Капулетти… – робко аргументировал я в пользу культурного просвещения.
– Ты что, балета не видел? – удивлённо вскинул брови Миша – А у нас омуль копчёный и пиво разливное.
– Едем! – решился я.
Красноярск Убивает Безграмотность
Я смотрел в окно микроавтобуса, отмеряя долгие километры дорожными знаками. Мы ехали с выступлением в город Ачинск. Это в ста семидесяти километрах от Красноярска. Позади остался дорожный знак «Емельяново», «р. Еловка». Вдруг название знакомое мелькнуло – река Черемша! Я не поверил даже. Ведь трава эта самая желанная гостья на моём столе.
– Да, река Черемша, – подтвердил поэт Иван Клиновой. – А ещё черемша у нас в тайге растёт. Сейчас самое время для её сбора.
Я рассказал, как давеча в бане мы о черемше вспоминали. Местный сторожил Володя так и заявил мне тогда:
– На 9 мая надо идти в тайгу – для сбора лука-победного, для черемши, значит, самое то будет!
– Может, и так, – пожал плечами Иван, – только вдоль трасс уже торгуют черемшой. Может, с Алтая привезли, кто знает?
Я нервно заёрзал на своём сиденье. Договорились с водителем, что остановит, как увидит продавцов черемшой. Ждать пришлось недолго. У дороги стояли две девушки, эвенки, кажется. Для приличия я поторговался немного.
– А ты попробуй-ка, найди её в тайге! – невысокого роста с раскосыми глазами и густым коричневатым румянцем на щеках, они упрямо смотрели прямо на меня.
Я понял, что торг здесь, как говорится, неуместен и скупил весь товар оптом. Черемша была совсем ещё маленькой, но над толстеньким красноватым стебельком уже проступали зелёные побеги. Как в доказательство того, что колба (черемша) местная, а не привезена с Алтая, девушки подарили мне таёжный первоцвет – кандыки.
В библиотеке Ачинска нас ждал тёплый приём – фотосессия, местное телевидение, и, конечно, читатели.
– Кто знает, как аббревиатура КУБ расшифровывается? – спрашиваем мы.
– Красноярск Убивает Безграмотность, – отвечают нам из зала.
Время встречи прошло незаметно. Мы читали стихи, вспоминали классиков, говорили о современной литературе. Хороший был вечер. О многом успели поговорить, на многие вопросы ответить.
После выступления мы возвращались в Красноярск. В салоне авто остро пахло черемшой.
— Её бы в несколько пакетов упаковать, поплотнее, а то задохнёмся в дороге, – советует водитель, – и переработать надо бы черемшу быстрее, чтобы сок не пропал.
— Да, я знаю, — улыбнулся я, глядя на таёжное сокровище, — мне читательница одна рецепт подсказала.
Картофельные котлеты с черемшой
Отварной картофель (в «мундирах»)
Черемша, соль, перец по вкусу
Картофель очистить, натереть на тёрке, посолить, поперчить. Черемшу мелко нарезать, посолить. Смочить руки водой. На ладони сформировать из пюре блинчик, положить черемшу, добавить пюре и сформировать котлетку. Пожарить котлеты на сковороде.
Черемшу, приготовленную таким способом, можно хранить в банке в холодильнике долгое время. Черемшу добавляют в салаты, окрошку, перемешивают со сметаной как отдельную закуску. Её также можно перетереть в пасту и использовать как приправу на хлеб или пропустить через мясорубку с салом.
Фото из личного архива Владимира Софиенко
