Хочется немедленно что-то исправить, хотя бы скосить эту траву забвения. Но кладбищенский мастер не советует — через две недели, уверяет он, она вырастет вновь. По его мнению, тут может находиться склеп, ведь самое первое захоронение — доктора Карла Антоновича Майера — сделано в 1865 году.
«Нет смысла писать о каких-то крупных событиях — о них она и так узнает.
Описания должны касаться чего-то такого, что не занимает места в истории,
но остаётся в сердце навсегда».
Е. Водолазкин. «Авиатор»
Имя дважды прадеда я узнала на исходе 1989 года, но только его одно. Оно естественным образом вырисовывалось из отчества прадеда Георгия Васильевича Майера. На этом знания исчерпывались: ни портрета, ни места службы, ни подробностей жизни.
Были известны только имена его детей: Георгий, Софья, Варвара, Любовь и ещё один сын, имя которого бабушка предусмотрительно от меня скрыла.
Лишь спустя два десятилетия я смогла начать раскручивать этот клубок тайн и недоговорённостей. Из «Петербургского некрополя» узнала, что умер Василий Карлович в 1893 году и был похоронен на Волковском кладбище. Из архивного дела – что родился в 1834 году. Внук, сын и брат известных врачей, он выбрал другую стезю, окончил Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, был поручиком Лейб-гвардии Гатчинского полка, имел отношение к железным дорогам, являлся одним из учредителей кредитно-строительного общества «Строитель» и Общества морских купален в Екатеринентале близ Ревеля. Обнаруженное завещание его отца гласило, что сыновья Карл и Василий могут сами обеспечить свою будущность, а потому всё имущество оставалось вдове и дочерям.
Я многое узнала о его сыне Никите Васильевиче Майере, юристе, журналисте и писателе, эмигрировавшем во Францию и прожившем там до 1966 года. Прошла длинный горестный путь его дочери Варвары Васильевны Майер-фон Цур-Милен и её сестры Софьи. Похоронила в 1914 году своего прадеда Георгия, единственная фотография которого сохранилась для потомков.
Прошёл не один год, прежде чем благодаря Ирине Олеговне Заленской я получила письмо от своего прадеда Василия Карловича. Именно так я воспринимаю его обращение с просьбой принять в число воспитанниц Александровского института благородных девиц дочь Любу. Оно спрятано в недрах архивного дела 1888 года, которое с тех пор никто не раскрывал. А когда спустя 130 лет раскрыли, стал слышен его живой страдающий голос.
«Имею честь всепокорнейше просить Ваше Высокопревосходительство, разрешить допустить к жребию баллотировки в Санкт-Петербургское Александровское училище в наступающем и последующем годах дочь мою Любовь, родившуюся 9 Ноября 1877 г. Она сирота без матери; у меня 8 человек детей, только старший сын на службе, не на моем содержании, второй в больнице Всех Скорбящих, дочь в Александровском училище окончила в текущем году с серебряною медалью и осталась в специальных классах и для того, чтобы младшая дочь начала бы под надзором старшей в одном и том же училище свое образование. Я и утруждаю Вас своею просьбою, осталось пятеро детей, учащихся в разных заведениях и дома, все на мой счет. Я же лично не имея никакого состояния, не получая ни пенсии, никаких казенных субсидий и, при незначительном содержании на частной службе, крайне стесняюсь дать образование моим младшим детям.
Изложив все вышесказанное, мне остается только убедительнейше просить Ваше Высокопревосходительство предложить Совету Александровского училища допустить к баллотировке дочь мою Любовь и уповать на милость Бога, который не оставляет сирот и твердо верующих в его безграничную любовь к нуждающим и неимущим».
Чрезвычайно важной была для меня приложенная к делу бумага из канцелярии Градоначальника.
«…проситель 55-ти лет от роду, поведения и образа жизни хороших, от казны содержания не получает, вдов, имеет детей, сыновей: Василия, 28 лет, Коллежского секретаря служащего в Министерстве Внутренних Дел, Валерьяна 20 лет, находящегося в больнице Всех скорбящих на излечении на счет отца, Георгия 15 лет, обучающегося во 2й прогимназии, Александра, 13 лет, — во 2м Реальном Училище, Никиту 9 лет, дочерей: Софию 18 лет — в Александровском училище, Варвару 17 лет — в Мариинской женской гимназии, и Любовь 10 лет. Из них София воспитывается на казенные суммы, а остальные — на средства просителя, который служит в Правлении Оренбургской железной дороги с жалованьем 200 руб. месяц, чем и существует, по многочисленному семейству он действительно затрудняется воспитывать дочь свою Любовь на собственные средства».
Кроме сведений о возрасте, местах обучения и службы, я потрясённо узнавала, что детей у Василия Карловича было не пять, как рассказывала мне бабушка, а восемь! Василий, Валериан, Александр, новые имена в, казалось бы, уже бесспорном. А что стоит за ними, какие новые цепочки потомков – моих близких родственников? Поиски своих корней это самый лучший детектив, в котором ты действующее лицо и сыщик одновременно.
Надо сказать, что Люба была «допущена к публичной баллотировке, жребием осчастливлена и на бесплатное содержание принята». Через девять лет учёбы, в мае 1897-го, из института её забирала старшая сестра Софья, ведь Василия Карловича Майера уже несколько лет не было в живых.
Ещё одной находкой было упоминание, что мать большого семейства, моя дважды прабабушка Любовь Валериановна была отпета в церкви Св. Захария и Елисаветы, что в Кавалергардском полку, а, значит, появилась надежда отыскать эту запись.
Первое место, куда я отправилась – сайт оцифрованных метрических книг Петербурга. Легко было найти нужную за 1885 год, трудно было принять причину смерти моей многодетной прапрабабушки: «от самоубийства в исступлении».
Дочь Варвары Петровны Вебер (урождённой Михайловой, во втором браке Ратаевой), в младенчестве лишившаяся отца, она вышла замуж за моего 31-летнего прапрадеда-вдовца в 18 лет. За двадцать лет брака родила семерых детей, воспитывая ещё и с пятилетнего возраста пасынка Василия. Что было причиной такого ужасного решения? Тяжёлая болезнь? Крайняя нужда? Отчаяние? Так или иначе, тогда в первый раз осиротели мои прадеды и прабабушки. Василию было 25 лет, Валериану 18, Софье 16, Варваре 14, Георгию 12, Александру 11, Любе 8 лет, Никите 6…
Зная из «Петербургского некрополя» год смерти Василия Карловича, проверила, не отпевали ли и его в той же самой церкви в 1893 году. Предположение оказалось верным. Мой прапрадед умер от рака печени в 59 лет. Дети осиротели окончательно. Младшему Никите было 14, Любочке 16 лет, остальные уже стали совершеннолетними.
Ещё одним потрясением стала случайная находка в этой же метрической книге. Бабушка детей по матери, Варвара Петровна Ратаева, 71-го года, умерла в феврале от воспаления лёгких, немногим опередив своего зятя. Бедные дети, смерть за смертью, нескончаемый траур.
Ведь ещё в следующий год после смерти их матери они потеряли свою немецко-русскую бабушку Софью Ивановну, вдову доктора Карла Антоновича Майера.
Новый 1887-й год, и новая потеря, на этот раз брата Валериана.
Поступивший в Петербургскую консерваторию по классу скрипки ещё при жизни матери, он проучился всего год, заболел и был помещён в больницу для умалишённых «Всех скорбящих», где умер от «общего прогрессирующего паралича» в 22-летнем возрасте.
Не знаю, что и когда случилось с Александром, ещё одним сыном Василия Карловича. Единственные сведения о нём из архивного дела: 13 лет, ученик реального училища.
Старший брат Василий, матерью которого была Софья Ильинична Урочева, родился в 1860 году. Его крёстные – поручик Антон Степанович Васильковский и сестра отца Мария Карловна Майер. В возрасте 10 лет Василий поступил в Коммерческое училище Петербурга. Экзамены – русский, английский, немецкий, французский и арифметику – он сдал очень хорошо, ещё лучше справился с зоологией и географией, а по истории и закону божьему набрал только 7 баллов.
Обучение заняло четыре года. Поведения Василий Васильевич Майер был «благонравного», кроме наук, по которым экзаменовался при поступлении, изучал много интересного: русскую словесность, чистописание, черчение, физику, химию, товароведение, бухгалтерию, гражданское, государственное и торговое право, политэкономию, историю торговли, судопроизводство, коммерческую географию и даже корабельную архитектуру! «Отлично», «хорошо» и «очень хорошо», ниже оценок нет, занимался Василий-младший на совесть, а потому был удостоен звания коллежского регистратора и звания кандидата коммерции.
Известно, что собирался записаться вольноопределяющимся в Лейб-гвардии Гатчинский Кирасирский полк. Сбылось ли, неизвестно. В 1888-м он коллежский секретарь Министерства Внутренних Дел. Больше об этом своём двоюродном прадеде я ничего не знаю, кроме того что в 1913 году на момент составления Памятной книжки воспитанников Коммерческого Училища он уже умер.
Всё это печальные картины потерь. Но ведь я всегда могу повернуть Машину Времени вспять, в начало этой истории, где все живы, молоды или только-только родились!
Вот обнаруженная запись о венчании Василия Карловича и Любови Валериановны в 1865 году в гатчинской церкви Николаевского Сиротского института. В поручителях по жениху экономист, журналист, драматург и переводчик, сотрудник «Современника» и позднее сенатор Михаил Павлович Веселовский и муж его сестры Михаил Николаевич Сущов. Поручители по невесте инженер генерал-майор Владимир Антонович Фок и подполковник Арапов.
Первенец Валериан был крещён в этой же церкви в 1867 году. Среди крёстных бабушка Варвара Петровна Ратаева, Пелагея Фёдоровна Кребер, жена двоюродного брата отца младенца, штаб-капитан Генерального Штаба Владимир Григорьевич Сахновский и Андрей Андрианович Блументаль, в будущем начальник Николаевской железной дороги.
Через два года у четы родится дочка Софья. Её крёстный отец, встречавшийся нам ранее Антон Степанович Васильковский, теперь уже полковник. В будущем при дворе он будет занимать высокие должности.
Но гораздо важнее мне крёстная мать новорождённой, Зинаида Александровна Ратаева. Она не только сестра моей прапрабабушки Любови Валериановны, не только тётя малышки и моего прадеда Георгия. Скоро она станет матерью известного композитора Николая Николаевича Черепнина. Это случится через четыре года, но после родов Зинаида умрёт.
«Включив меня впоследствии в свою новую семью, отец не поддерживал отношений с моими родными со стороны матери, и я знаю и помню их лишь по фотографиям», — напишет в своих «Воспоминаниях» Черепнин. Но сейчас мы убедимся, что это не совсем так, а помогут это сделать говорящие старые метрики.
После Софьи на свет появились Варвара, Георгий и Александр. Метрик мальчиков у меня нет. А вот и рождение Любочки, той самой, что будет поступать в Александровский институт.
Андрей Карлович Фабрициус её крёстный отец, а крёстная мать «Генерал-Лейтенанта дочь Надежда Сергеева Ивашинцева»!
Уже не только умерла Зинаида Александровна Ратаева-Черепнина, но и четыре года прошло после её смерти. Отец будущего композитора женился на Ольге Сергеевне Ивашинцевой, а её родная сестра Надежда поддерживает близкое общение с сестрой Зинаиды – моей прапрабабушкой. Так что какое-то время Черепнины связь с этой своей и моей роднёй ещё сохраняли.
Последним родился Никита. Его крёстные неизвестный мне Почетный Попечитель Гатчинской Семинарии Иван Венцеславович Бурда и тётя младенца, ещё одна сестра Василия Карловича Майера, София Карловна Селин, вдова врача.
В этом повествовании я пропущу смерть моего прадеда Георгия в 1914 году от чахотки, зарубежные скитания Никиты Майера, ссылку в Воронеж на верную гибель репрессированных Варвары и Софьи Майер, исчезнувшую с горизонта после нескольких браков Любовь.
Жизнь всё равно упорно продолжается! Я знаю 15 праправнуков Георгия Васильевича, и это далеко неполный перечень. Линию Варвары Васильевны продолжили четверо правнуков и их дети. Надеюсь, живы потомки Любови, ведь у неё была и дочь, и сын, а, может быть, и ещё дети.
Раскладываю найденные записи и так, и этак, от венчания и рождения детей до отпевания вся колода в моих руках. Безликие, никому не нужные старые бумаги оживают. Вижу заснеженную Неву, колеблющееся пламя свечей собора, воздушную фату, трогательную крестильную рубашечку и крестик. Как и когда в сухое архивное дело мог попасть сложенный вчетверо лист с карандашной записью о дочери Любови Васильевны Майер: «Наташа родилась 27го Ноября 1899 года в воскресенье 12 час дня в морозный солнечный день»?
Вы видите это воскресное морозное солнце вместе со мной?
А когда долго и внимательно всматриваешься в самую глубину, образ может принять вполне осязаемые очертания.
В обнаруженном мною в Швейцарии архиве Эдуарда Карловича Майера множество фотографий его братьев, сестёр и родителей, а сам он приходится моему прадеду Георгию двоюродным братом.
На одном из альбомных листов его тётушки, сёстры отца, Александрина и София (Селин). И фото мужчины, увы, не подписанное. Но сердце мне говорит, что это его дядя, а мой прапрадед Василий Карлович Майер. На него похожа в этом возрасте его внучка, сестра моей бабушки, тётя Лёля.
***
«Эти люди боялись потерять даже небольшую частицу времени.
Те, кто жили вечностью, особенно ценили время.
И даже не столько время, сколько его непрерывность, отсутствие дыр».
Е. Водолазкин. «Авиатор»
Август 2017-го. Еду в Питер, а глаза на мокром месте. Со времени смерти бабушки прошёл 21 год, но после её ухода я избегаю поездок в этот город, ставший без неё совсем другим. Болею и чувствую себя так неважно, что не уверена не то что в возможности осуществить задуманное на сегодня, но и в своём будущем. Летящая «Ласточка» заставляет меня преодолеть эту дыру во времени и за несколько часов постареть на два десятка лет. Я ездила к бабушке тридцатилетней, сегодня седой. И разговариваю с ней и с теми, чьи могилы на Волковском кладбище скоро увижу, потому что именно сейчас и завтра без этой поддержки мне никак.
Несмотря на цейтнот и препятствия в пути, мы успели туда, на Волковское. Сыну ровно столько, сколько было мне в первый приезд к обретённой родной бабушке, и теперь уже не я опекаю и держу его за детскую ладошку, а он уверенно направляет меня в нужный вагон метро, в нужный автобус.
Наконец мы на месте. Даже от входа виден высокий крест и тёмный камень. Подходим к поросшему густой травой участку. Она скрывает две полуразрушенные «раковины», так на профессиональном языке называются небольшие серые надгробия с мелкими камушками на стенках. Я дотрагиваюсь до креста, глажу камень. Это должно было случиться, вот оно и произошло: объединение энергий тех, кто здесь лежит, тех, кто тут стоял, так же, как сейчас я. В разное время, в разном возрасте, в разных веках — целых трёх!
Хочется немедленно что-то исправить, хотя бы скосить эту траву забвения. Но кладбищенский мастер не советует — через две недели, уверяет он, она вырастет вновь. По его мнению, тут может находиться склеп, ведь самое первое захоронение — доктора Карла Антоновича Майера — сделано в 1865 году. Если это так, то под нашими ногами подземная камера, где у памятников есть своё основание. А покрывают её отдельные плиты, каждую из которых поднимали, чтобы опустить новый гроб. Мастер удивляется, как хорошо сохранилась надпись о докторе. Мне кажется, в отличие от надписи о смерти его жены, буквы с его именем прорезаны глубже и защищены от солнца положением и вогнутостью камня. Нам советуют снимать и обрабатывать большой крест пескоструйной машиной, надпись на камне чистить химическим составом, с травой бороться гравием, а вместо раковин положить новую плиту с именами, что мне не нравится — хочется сохранить всё, как было.
Спорим о дате установления таблички на кресте моей прапрабабушки Любови, не верю, что её меняли. Вначале у её детей не было на это средств, потом не было уже самих детей. Разметало всё тем же временем, имевшем облик палочки Коха, революции, репрессий и войны. А уж после 1917-го кто же поставил бы с «ятями»? Осмотрев заклёпки, соединяющие её с крестом, мастер соглашается — табличку никто не менял. Так не изменившиеся за столько лет вещи и мы, рядом с ними стоящие, вместе затягиваем дыры во времени, перекидываем мостик, сохраняем фамилию. Притаптываем траву, ставим корзину жёлтых роз у креста, розово-сиреневых у камня, и забвение отступает.
А чтобы сделать рядом указатель, разрешения, как оказалось, не требуется. На нем надо написать «Фамильное захоронение Майеров. Доктор Карл Антонович Майер, главный врач Обуховской больницы (1793 — 1865), его жена София Ивановна Майер (ур. Мейер) (1806 — 1886), их сын Василий Карлович Майер (1834 — 1893), его жена Любовь Валериановна Майер (ур. Вебер) (1847 — 1885), их сыновья Георгий Васильевич (1873 — 1914) и Валериан Васильевич (1867 — 1989) Майеры. От благодарных потомков».
Мои три раза прадед и прабабушка, два раза прадед и прабабушка, прадед и его брат. Редкое чудо — так много, вместе и сохранилось до наших дней, до нашего прихода.
Та же «Ласточка» в тот же день мчит меня обратно, только я уже совсем другая, да и мир вокруг, пожалуй, тоже.
«– Что вы всё пишете?
– Описываю предметы, ощущения. Людей. Я теперь каждый день пишу, надеясь спасти их от забвения.
– Мир Божий слишком велик, чтобы рассчитывать здесь на успех.
– Знаете, если каждый опишет свою, пусть небольшую, частицу этого мира… Хотя почему, собственно, небольшую? Всегда ведь найдется тот, чей обзор достаточно широк.
Е. Водолазкин. «Авиатор»
Фото, если не указано иное, сделаны Константином Свинцовым.
